Он нырнул в секретное хранилище, где хранил то чувство, которое испытал на конкурсе талантов. Открыл его уже во второй раз за сутки, надеясь, что оно и теперь ему поможет.
Быстрым движением Дилл повернулся на левый бок и оперся на локоть. Ее лицо было в паре десятков сантиметров от него. Они посмотрели друг другу в глаза. Он слышал ее дыхание, которое вдруг оборвалось. На долю секунды Дилл испугался, что услышит ее смех. Но она не засмеялась. Вместо этого ее рот приоткрылся так, словно она собиралась что-то сказать. И она ничего не сказала. Дилл подумал о том, что наиболее остро чувствуешь себя живым сразу после того, как сделал нечто невероятно смелое. Оказалось, что очень даже живым он чувствовал себя и перед тем, как это сделать.
Дилл обнаружил, что есть еще одна вещь, которая получается у него так же естественно, как писать музыку.
Губы Дилларда Эрли коснулись ее губ, и для нее это был первый поцелуй, так же как и для него. Но они быстро приспособились и через несколько нерешительных секунд начали целоваться по-настоящему. Лицо. Шея. Пальцы. Этот голод был больше чем просто сексуальный. Более первобытный и насущный. Над ними довлели годы желания.
Это очень плохая идея — пуститься в подобную авантюру с лучшим другом за два с половиной месяца до отъезда в Нью-Йорк. Это очень хороший способ разбить друг другу сердце. И очень хороший способ потерять фокус в своей новой жизни. Это очень.
Очень.
Очень.
Очень.
* * *
— Лидия! — послышался голос миссис Бланкеншип. Она поднималась по лестнице.
Дилл отскочил от Лидии так, словно она была радиоактивна. Они лежали рядом, глядя в потолок, стараясь отдышаться и не расхохотаться.
Миссис Бланкеншип появилась в двери с чашкой кофе в руке. Она уже собралась на работу.
— Ну что, дети? Ночка у вас была насыщенная, не так ли?
— И утро, — сказала Лидия. Она почувствовала, как тело Дилла рядом с ней затряслось: он отчаянно пытался не засмеяться. Не надо, Дилл. Не надо. Соберись.
Дилл фыркнул — этот звук невольно вырвался у него из горла. Он попытался замаскировать его, кашлянув. И это стало последней каплей. Взрывы хохота. Потоки. Лидия повернулась к Диллу и уткнулась лицом ему в руку.
Миссис Бланкеншип смотрела на них с подозрительным выражением лица.
— Та-а-ак… Мне кажется, я что-то пропустила.
— Ничего, мам, — сказала Лидия сдавленным голосом Диллу в рукав, пытаясь успокоиться. — Мы просто смеялись над одной шуткой.
Миссис Бланкеншип, подняв брови, прислонилась к дверной раме.
— Я люблю шутки. Расскажите мне.
— Расскажи ей, Лидия, — сказал Дилл, подтолкнув Лидию рукой.