— Ах, какая примитивная мысль. Земляне, лориенцы, могадорцы — это всего лишь слова, дорогая. Ярлыки. Много веков назад мои эксперименты доказали, что наши гены можно изменять. Дополнять. Нет нужды ждать, пока Лориен одарит нас Наследиями. Мы могли бы брать их, когда понадобится, и использовать, как любой другой ресурс.
— Почему ты все время говоришь «мы»? — спрашиваю я дрожащим голосом. — Ты не один из нас.
Сетракус Ра слегка улыбается:
— Когда-то я был лориенцем. Десятым Старейшиной. Пока однажды меня не изгнали. И тогда я стал таким, каким ты видишь меня сейчас: способности Гвардейцев объединенные с силой могадорцев. Новая ступень эволюции.
Мои колени под столом начинают дрожать. После упоминания десятого Старейшины я слушаю вполуха. В письме Крейтона тоже об этом говорилось. Мой отец был одержим мыслью, что в нашем роду когда-то был Старейшина. Мог ли им быть Сетракус Ра?
— Ты псих, — говорю я. — И лжец к тому же.
— Я ни тот, и ни другой, — терпеливо отвечает он. — Я реалист. Футурист. Я изменил свои гены, чтобы стать более похожим на могадорцев и они могли меня принять. В обмен на их верность, я помог вырасти их популяции. Я предотвратил их вымирание. Союз с могадорцами дал мне возможность продолжить мои эксперименты, которые так пугали лориенцев. Теперь же, моя работа практически завершена. Вскоре, вся жизнь во Вселенной: могадорцы, земляне и даже остатки лориенцев — будет улучшена под моим чутким руководством.
— На Лориен ты не улучшил жизнь, — парирую я. — Ты просто её уничтожил.
— Они противились прогрессу, — заявляет Сетракус Ра так, будто смерть целой планеты не стоит и гроша.
— Ты больной.
Я не боюсь ему перечить, так как знаю, что он не навредит мне, ну, по крайней мере, пока. Слишком тщеславен для этого, слишком сильно жаждет приобщить к своему делу еще одного лориенца. Он хочет, чтобы все обернулось, как в моем кошмаре. С тех пор, как я здесь очнулась, за мной присматривает целая команда приставленных им могадорских женщин. Именно они напялили на меня это длинное официальное черное платье, очень похожее на то, что было на мне в видении. Оно зверски колется, из-за чего мне постоянно приходится одергивать ворот.
Откровенно рассматриваю его безобразное лицо, попутно ненавидя себя за попытки найти сходства. Выпуклая бледная голова покрыта замысловатыми могадорскими татуировками; глаза — пустые и черные, прямо как у могов; острозаточенные зубы. Если как следует приглядеться, можно различить едва уловимые лориенские черты, погребенные под могадорской бледностью и грубостью, как старинная архитектура под слоем современной штукатурки.