– Послушай, ты хочешь, чтоб у тебя был дом и чтоб он всегда был полон друзей. А я по-настоящему хочу одного – чувствовать, как ветер подгоняет меня в спину. Ты говоришь, что любовь – это друзья, дети и дом? Но пойми, любовь не купишь в рассрочку и не возьмёшь в аренду, так не бывает. И я прошу, не плачь о жизни, которой всё равно не могло быть. Однажды ты встретишь мужчину, который будет так же, как и ты, любить детей, дом и друзей, и он обязательно сделает тебе предложение, и вы будете счастливы. Просто так уж получилось: то, что правильно для других, мне совсем не подходит. И я должен отправляться в путь.
Наконец Синди отпустила меня, и я был этому рад, потому что не хотел её отталкивать, а каждая минута промедления обжигала мне грудь. Синди ещё плакала на крыльце, когда я вышел на дорогу…
Песня закончилась.
Я открыл глаза, и настроение уже было совсем другим.
Следом заиграла «Me and Bobby McGee», и это было как нельзя кстати. Эшли уже не переписывалась по телефону, Мэт снял наушники, и мы вместе слушали Джоплин, а когда песня закончилась, Крис поставила её заново, и мы прослушали её не меньше десяти раз подряд, и теперь уже действительно ехали вместе.
Я почувствовал, что счастлив. И пусть у меня не было ни губной гармошки, ни красной банданы, из-под которой я мог бы эту гармошку достать, и я не оставался на мели в Батон-Руж, но всё это не имело значения: я верил, что моя жизнь могла быть именно такой, и моей Бобби, конечно, была бы Эшли.
Мы заговорили про Керуака. Крис и Мэт его не читали. Эш взялась пересказывать им сюжет «В дороге», но быстро выяснилось, что никакого сюжета там нет, однако Эшли всё равно пересказывала книгу – сбивчиво, путаясь в именах, и это не мешало нам её слушать, потому что Джоплин пела песню Кристофферсона уже бог знает в какой раз, а этого было достаточно, чтобы всё понять без каких-то слишком умных цитат и объяснений.
Потом мы слушали «Can’t help but wonder where I’m bound» Тома Пакстона, и его песня не совсем подходила под ритм дороги, хотя она и была о дороге, но всё равно показалась нам прекрасной, и Мэт даже сказал, что хочет разучить её на фортепьяно. Отчего-то Крис такая идея показалась смешной, и она смеялась, а с ней смеялись и мы с Эшли, хотя я тоже ничего смешного в словах Мэта не нашёл, но под конец уже смеялся и сам Мэт, и всё это было действительно здорово.
Мы слушали ещё много песен, и некоторые из них – по нескольку раз подряд. Эшли заявила, что готова вот так ехать хоть целую неделю или даже месяц, на что Крис ответила, чтобы Эшли нашла себе другого водителя, потому что у неё от долгих поездок начинает болеть попа. Мэт заявил, что готов на остановках разминать Крис всё, что у неё будет болеть, и мы опять смеялись, а Эшли сказала, что хочет вот так сесть в машину и катиться через оба континента – от Мичигана до са́мой Патагонии. И она перечисляла места, в которые нужно заскочить по пути, и мы с Мэтью добавляли что-то своё и даже спорили, когда потребовалось решить, по какому из побережий ехать в Южной Америке, по восточному или западному. Мэт склонялся к Аргентине, а я требовал Перу, так как хотел непременно увидеть Мачу-Пикчу, и мы так громко спорили, что Крис пришлось на нас прикрикнуть, после чего она сказала, что мы дураки, потому что после Патагонии нам всё равно нужно возвращаться назад, а значит, туда можно ехать по одному берегу, а обратно – по другому, и нам это предложение понравилось. Мы ещё какое-то время спорили, с какого побережья начать, но в итоге согласились, что это не так важно. Какое-то время молчали, слушали музыку, а потом одновременно заговорили о совершенно разных вещах и от этого опять рассмеялись.