– Будете сажать машину, – сказал Струмилин. – Вы любите садиться ночью?
– Я еще ни разу не сажал здесь машину ночью.
– Это очень красиво. Садишься – будто прямо на карнавал. Особенно издали. Это из-за огоньков поселка.
– Я понимаю.
– А особенно красиво, когда ночью или ранним утром садишься во Внуково. Там очень много сигнальных огней. Я всегда смеюсь, потому что вспоминаю поговорку "с корабля на бал".
Аветисян рассчитал время точно и так же точно вывел машину на посадку. Он вывел машину так точно, что Богачеву показалось ненужным выполнять обязательную при посадке "коробочку". Выполнение "коробочки" занимает никак не меньше десяти, а то и пятнадцати минут. А в радиоцентре за эти проклятые десять или пятнадцать минут могут уйти люди, в руках которых находится радиограмма, переданная из Москвы Женей.
Павел мастерски посадил машину. Когда он вырулил на то место, которое ему указал флажками дежурный, он услышал в наушниках злой голос:
– Немедленно зайдите в диспетчерскую!
– Кому зайти в диспетчерскую? – спросил Павел.
– Командиру корабля.
– Вас понял.
Все трое – Аветисян, Пьянков и Брок – переглянулись. Они поняли, почему командира вызывают в диспетчерскую. Они не могли не понять этого. Богачев посадил машину, не выполнив "коробочки". Это нарушение правил. Это очень серьезное нарушение правил. Именно за это вызывали командира корабля к диспетчеру. Не за что было вызывать командира корабля, кроме как за это.
Струмилин оделся и пошел к диспетчеру. Аветисян спросил Павла, который лихорадочно застегивал молнию на куртке и никак не мог ее застегнуть.
– Ты действительно не догадываешься, зачем вызвали командира?
– Конечно, нет, а что?
– А куда ты собираешься сейчас?
Богачев засмеялся и ответил:
– За счастьем.
Он обернулся и увидел три пары глаз. Он никогда не видел Аветисяна, Пьянкова и Брока такими. Лица у них были жестки, а в глазах у каждого было одинаковое выражение. Даже не определишь точно, какое выражение было у них в глазах. Тогда Павлу стало не по себе, и он спросил:
– А что такое, товарищи?
– Ты же посадил машину без "коробочки".
– Так аэродром же пустой. И на подходе никого нет.
– Ну вот это-то никого и не интересует. А старика сейчас вызвали для скандала, понял? – сказал Пьянков. – А теперь можешь бежать за счастьем.
Богачев пулей выскочил из самолета и бросился следом за Струмилиным. Когда он вбежал в диспетчерскую, Струмилин стоял у стола без шапки, а молоденький парень, еще моложе Пашки, говорил:
– А мне не важно! Закон для всех один, ясно? Кто вам разрешал нарушать его, а?