Поэтому Володя шел на жертву. Он дразнил грозного бога воздуха, рассчитывая, что завтра, после выпивки, погода установится летная.
– Володя, – сказал Струмилин, – не сходите с ума.
– Я схожу с ума здесь, – ответил Володя. – Три дня сидим, как цуцики. А нам летать надо.
– Полетим послезавтра…
– Павел Иванович…
– Всё.
– Павел Иванович…
– И потом это нечестно по отношению к Богачеву. Уж поверьте мне. Я как раз очень боюсь, что погода установится завтра по его милости и без вашей помощи. И потом здесь не за кем ухаживать.
– А Люда? – застонал Пьянков.
Струмилин и Аветисян рассмеялись одновременно.
– Нечего тогда кивать на погоду, – сказал Аветисян, – просто ты старый ловелас и хочешь прикрыться заботой о погоде, как щитом, в своих низменных целях.
– Стыдно, – подтвердил Струмилин, – и потом Люда – худая, как палка. Мне стыдно, что у моего механика такой дурной вкус.
– Не такая уж она худая, – сказал Пьянков, – она мускулистая.
Вздохнув, он развязал шарф и начал расстегивать "молнию" на куртке. Струмилин и Аветисян переглянулись и вышли из номера: они поняли, что механик никуда не уйдет. В коридоре они встретились с Годенко.
– Познакомьте меня с сыном Леваковского, Павел Иванович, – попросил тот, – интересно на парня посмотреть.
Струмилин растерянно посмотрел на Аветисяна.
– Он ушел гулять, – сказал Аветисян высоким голосом и, откашлявшись, добавил: – Погода хорошая.
Годенко удивленно посмотрел в окно: на улице по-прежнему мела пурга.
– Настоящий полярник, – улыбнулся Годенко, – всякая погода – хорошая погода, да?
– О да, – согласился Аветисян с излишней поспешностью, – конечно, это так.
– 2 –
Морозов писал так, как пишут первоклассники: склонив голову набок и прикусив язык от усердия. Он писал письмо матери. Старая колхозница, она плохо читала, и поэтому Морозов выводил каждую букву "печатно".
"…Погода здесь по-прежнему хорошая, – писал Морозов, – тепло и дождей нет.
Твои носки и варежки я ношу, спасибо. Неужели ты их сама так лихо соорудила?"
Морозов подумал и, зачеркнув слово "соорудила", написал "связала".
"Все ругаешь меня за мою бобыльскую жизнь, а я и сам себя ругаю, да все как-то не получается. Полгода в Ленинграде ищу невесту, а найти никак не могу. Возьму отпуск, приеду к тебе на полгода, дом новый тебе построю и невесту найду.
Ты спрашивала меня про питание. Хорошее у нас, питание, молоко есть и масло тоже. А как у вас? Пьет все председатель или прогнали? Ты бы ему пригрозила:
скажи, мол, сын у меня в Ленинграде начальник, доктор наук…"
Морозов улыбнулся, подумав: председатель скажет ей, наверное, что у него у самого в больнице три доктора есть – эка невидаль, начальство тоже!