Наступление поддерживал четвертый воздушный флот.
Но в русских окопах этого не знали. Просто была артиллерийская подготовка.
Когда снаряд ложился рядом, падали пластом, сжимались в комок — как-никак боязно. Потом подымали голову, мельком проверяли свое хозяйство: гранаты на земляной полке, бутылки с бензином… Подкоп для ноги. Чтоб, значит, повыше приподняться, когда надо кидать. Глянут — ага, все в порядке. Достанут кисет, оторвут бумажку…
Танки первым увидел Мишка Грехов. Крутнул головой: видит комбат иль не видит?
Наблюдательный пункт командира батальона метрах в тридцати. Но капитан Веригин еще не видел немцев, натягивал гимнастерку — хотел принять бой при полной форме. Когда выпростал голову из воротника, Мишка крикнул:
— Идут! Гляди!
Танки наступали клином. Вытянув за собой хвостище желтой пыли, шла по дороге головная машина: верхний люк открыт, в бинокль капитан Веригин увидел человека с непокрытой головой. Командир, конечно. Тот обернулся назад, поднял руку. Капитан Веригин подумал: «Форсит». Видел, как немец отирает лоб тылом ладони. На запястье браслет — словно у бабы.
Капитан Веригин почувствовал, как наливаются тяжестью кулаки. К самому горлу подступило жесткое, больное, и сделалось трудно дышать… «Знает, сволочь, что видят его…»
Выскочил из укрытия, пригибаясь, побежал на фланг. Кинулся наземь, толкнул бронебойщика:
— Головную достанем?
Тот повернул небритое лицо и опять уставился вперед. Выплюнул обсосанный окурочек:
— Попытать можно.
— Дай! — крикнул Веригин.
Бронебойщик неохотно подвинулся, дал место, и капитан Веригин, чувствуя каждую жилочку, полынную горечь во рту и тесный левый сапог, чувствуя жесткую лапищу приклада, схватил на прицел…
Немец все еще стоял в открытом люке. Андрей отбросил искушение сделать выстрел в него, взял ниже…
Машина тянула за собой густую пыль. Другие шли по жнивью, серым бездорожьем; их было много, мелькнула мысль: сосчитать — сколько?
Замер, затаил дыхание. Мягко потянул спуск… В плечо толкнуло больно и туго, боль резанула под бинтами до черноты в глазах, и капитан Веригин, уже поняв, что промахнулся, тоскливо подумал, как плохо быть раненым. Понимал: нынешний день будет особенно тяжелым, и надо — чтоб не болело…
Выстрелил второй раз.
Бронебойщик крикнул:
— Дай сюда!
Танки приближались, их становилось все больше, теперь уже слышалось лязганье траков. Сзади, из-за спины, начала бить полковая артиллерия, а разрывы, желтоватые земляные кусты, вырастали без всякого звука — танки заглушали все.
Капитан Веригин плечом почувствовал, как дернулся бронебойщик.