— Это ваше личное мнение? — спросил Паулюс. Предупреждая ответ, чувствуя, что такого же мнения придерживается и начальник штаба корпуса, сказал: — Хочется верить — вами руководят хорошие побуждения.
Генерал фон Виттерсгейм поднялся, пожал протянутую руку:
— Если представится возможность, я изложу свое мнение в группе армий. Или в ставке…
Дал понять, что понимает всю меру грозящей ответственности. Он постарается оградить от неприятностей командующего…
Через тридцать часов генералу фон Виттерсгейму вручили засургученный пакет. Он расписался в получении, ушел в угол штабного автобуса, сел. Генерал еще не знал, что в пакете. Но что бы там ни было, какая ни ждет его судьба, он останется честным немцем. Пусть только в собственных глазах…
Первый адъютант армии полковник Адам спросил Паулюса:
— Господин генерал, что ожидает фон Виттерсгейма? Ситуация действительно сложная.
— Тем оперативней и точнее мы должны выполнять директивы и приказы верховного командования, дорогой Адам.
Но кто-то должен думать…
Кто понесет ответственность в случае поражения?
Гитлер… Но что такое Гитлер без генералов, без министров, без больших и маленьких фюреров?..
Все делают одно дело. Значит, и отвечать должны все — бездумно поступают иль осмысленно… Отвечать следует даже за то, что не думают.
Но ведь не велят думать!..
Что ж, на худой конец, как Виттерсгейм…
Полковник Адам стряхнул с себя задумчивость, понял, что пауза слишком затянулась и нужно подыскать подходящую фразу, чтобы загладить неловкость. Но фраза не шла. Сказал, что было на душе:
— Сталинград заставляет не только выполнять, но — думать, господин генерал.
Паулюс прикрыл глаза тяжелыми веками: согласился.
До этого, рисуя войну, но не командуя, Паулюс всегда располагал достаточными резервами, свободно создавал перевес на решающем направлении, он всегда рассчитывал на безусловную поддержку верховного командования. А противник вел себя так, как того хотелось ему, генералу Паулюсу… Нельзя сказать, что недооценивал воображаемого противника, но, так или иначе, тот всегда был податливым, он оказывался чуточку глупее…
Паулюс всегда чувствовал себя в превосходном положении, ему все удавалось…
Сейчас командовал. Тут, на войне, все было не так, как в тиши великолепного кабинета: армия и группа армий не располагали сколько-нибудь значительными резервами, а создать их в скором времени было невозможно. Потому что полки и дивизии сгорали в боях, как поленья в огне. Растянутые фланги прикрывали ненадежные союзники, а усилить их было нечем; противник дрался отважно, умело, словно не отступал две тысячи километров, словно не стоял на грани катастрофы…