А может быть, их уже нет? И надо что-то решать…
Старший лейтенант Веригин знал только то, что видел. Но в этот день, в эти часы даже командующий армией генерал-лейтенант Жердин знал ничуть не больше. Однако на нем лежала неизмеримо большая ответственность.
Из восьми дивизий, входивших в состав армии, связь была только с семьдесят восьмой, потому что штаб ее находился в двухстах метрах от командного пункта армии. Жердин не знал положения других дивизий, но понимал, что сражение проиграно. Главное сейчас заключалось в том, чтобы использовать последний шанс.
Стоял, почти касаясь головой бревенчатого наката, смотрел на полковника Добрынина в упор:
— Я приказываю…
Полковник Добрынин, который настаивал на отходе лишь сутки назад, сейчас заколебался:
— Михаил Григорьевич… У нас работает радиосвязь… В штабе фронта обстановка известна… Может, попытаемся, добьемся?..
У Жердина брови поползли вверх:
— Мы ждали. Я надеялся. Но теперь времени нет. Я не намерен дожидаться, когда в штабе фронта прожуют и вздрогнут наконец!.. — Жердин снял фуражку, бросил на стол: — Ответственность беру на себя. Пробиваться на Сватово. Головную колонну поведу сам.
За последние дни Жердин ссутулился, еще больше похудел, сапоги заляпаны грязью. Но перчатки — в левой руке, как всегда. И тяжелый, неуступчивый подбородок — вперед, как всегда.
Суровцев гнулся над картой, в одной руке держал огарок свечи, в другой остро отточенный карандаш. Тонкое жало неспешно ползало по карте, искало и не находило… Он понимал всю сложность положения и считал, что командующий прав: надо вырваться из боя, из окружения, сосредоточиться на новом рубеже. Он хотел бы знать, что предпринимает командование фронтом, какого взгляда придерживается Ставка… Но все это хотели бы знать и генерал Жердин, и полковник Добрынин, и старший лейтенант Веригин, и другие…
Об этих других не было известно ничего, и Жердин посылал все новых офицеров связи с приказом прорываться.
Нельзя сказать, что он решил не дожидаться приказа фронта без внутреннего колебания. Он понимал, какую ответственность берет на себя. Но готов был решительно на все, чтоб только сохранить армию.
До двадцати трех часов в полосе семьдесят восьмой дивизии, вдоль фронта всей армии, на машинах, мотоциклах, пешком сновали связные и посыльные с приказами и распоряжениями… Чаще всего связные попадали не туда, куда их посылали, не находили тех, кого искали. Но все равно передавали приказ командующего, указывали новую полосу обороны, и, хоть многие не достигнут этой полосы и не выйдут из окружения, новая цель, задача вливали в командиров и солдат веру и силы: армия — есть. Командующий приказал…