– А как же Гондор? – решился Фолко.
– Гондор! – презрительно усмехнулся правитель. – Гондор слаб и сам едва отбивается от харадримов с корсарами Умбара. Гондор был слаб и десять лет назад, когда оказался не в силах остановить Олмера, Гондор, во главе с Истинным Королём!.. Нет, друзья, не Гондор, но мы – мы последняя надежда добра и света. Нам выпало начать ту великую войну, что покончит с отравными плодами Олмерова вторжения; Рохан имеет на это право. Мы заплатили самую высокую цену, какую только могли – половину наших мужчин! Так что же теперь, сидеть и ждать, когда врагу окажется благоугодно на нас напасть?! Нет уж! Хватит! Силы Мрака пали, сломав зубы о камни Серых Гаваней. Мы с малым числом не раз побеждали многажды сильнейшие рати – не сыскалось у них ни волшебных сил, ни дельных полководцев. Второго Олмера уже не появится. Мы возьмём верх!..
– А вот если бы правитель Мории, Дори Славный, вывел бы в поле морийский хирд… – вполголоса заметил молодой Хама. – Вкупе с Морским Народом и гномьим хирдом мы бы…
– Слова не просто воина, но истинного Маршала! – одобрил король. – Но гномы – не эльдринги, их нельзя нанять или соблазнить богатой добычей…
– Именно! – вступил Торин. – Не уверен поэтому, что Дори вступит в эту войну. А риск всё же слишком велик. Когда мы шли через Уолд и позади была только пустыня, мы ничем не рисковали, кроме собственных жизней. А теперь за нами весь Рохан! Все, поверившие и вернувшиеся!.. Мы не имеем права на неудачу; а истерлинги, как ни крути, пока ещё очень сильны. А выстоит ли Рохан – пусть даже в союзе с Морским Народом и морийскими гномами – против всей мощи Терлинга, Отона и Ангмара? Мы же, как ни старались, не смогли зацепиться за Тарбад, хотя с нами были и охотники беорнингов, и морские таны – немалые силы! Нет, конечно, земли взяли немало, то хорошо; но разве на это рассчитывали?
Эодрейд холодно пожал плечами.
– Вот потому-то, мастер Торин, сын Дарта, да удлинится бесконечно твоя борода, и нельзя бросать дело на полдороге.
Слушая всё это, Фолко сидел, пристально вглядываясь в короля. Он слишком хорошо знал Эодрейда, чтобы не заметить перемены.
Он помнил ликующее войско и молодого короля, его светящееся от счастья лицо: когда пали последние ховрары – защитники Медьюселда, и Эодрейд под кровлей своих предков звенящим голосом провозгласил Восстановление Роханской марки. Хоббит помнил деятельного, умного правителя и военачальника в последующие дни штурмов Хорнбурга и битвы за Исену.
Эодрейд умел воевать. Только что заключённый мир был для Рохана достаточно выгоден: ховрары с дунландцами получили хороший урок и едва ли полезли бы в ближайшее время к Исене и за неё; хазги откочевали подальше, вглубь Эриадора, куда-то в степи ближе к Мглистому.