Тяжелых случаев и вправду было достаточно. Маркус удивлялся тому, как быстро привык к потерям и смерти. Он помнил, какое чувство вины испытывал, глядя на лазарет после боя на прибрежном тракте, однако сейчас чувствовал лишь безмерную усталость. Примерно четверть людей, которых он привел в городок, оказалась среди убитых или раненых. Голдсуорт погиб во время первой атаки – искупители подстрелили его в ногу и закололи штыками. Вместо него второй батальон возглавил сержант по имени Токсин, которого Маркус почти не знал. В его первом батальоне Венс был тяжело ранен осколком снаряда и взят в лазарет, а Дэвис отлеживался с «небольшой» раной, которая, как отчасти подозревал Маркус, была вымышленной.
Они с Адрехтом находились сейчас в одной из небольших комнаток на втором этаже храма, некогда жилом помещении для священников либо священнослужительниц – словом, тех, кто раньше здесь обитал. Теперь от прежних жителей почти не осталось следа. Искупители основательно разграбили храм еще до прибытия ворда- наев, а скудные остатки былой обстановки люди Маркуса варварски растащили на повязки и топливо. Адрехт лежал на своей походной койке, стянув мундир и окровавленную нижнюю рубаху и уткнувшись лицом в тощую армейскую подушку. Маркус, скрестив ноги, сидел рядом с ним, протирал влажной тряпкой кровь и старался подцепить пинцетом один из глиняных осколков.
– Уже скоро, – заверил он.
– Жду не дождусь, черт возьми. Если бы меня приложило спереди, я бы мог хотя бы заняться этим сам.
Маркус резким движением выдернул застрявший в спине осколок, и Адрехта передернуло от боли.
– Не ерзай.
– Хуже всего, – пробормотал Адрехт, – что я не взял с собой ни капли выпивки. Решил, видите ли, что она мне больше не понадобится. Что бы я сейчас не отдал за глоток того приторного герайского рома!
– Его бы, скорее всего, реквизировал Живодер, – заметил Маркус. – Он говорил, что у него не хватает бренди даже для тех, кто выживет, не говоря уж об умирающих.
Эти слова заставили Адрехта ненадолго прикусить язык. Маркус воспользовался случаем, крепко ухватил длинный глиняный осколок и резко дернул. Осколок, слава богу, вышел целиком, с его острого края капала кровь. Адрехт содрогнулся, но не издал ни звука, и Маркус приступил к последнему осколку.
– Ну вот, – промолвил он, бросив добычу в горку окровавленных осколков. – Внутри больше ничего, разве что мелкое крошево. Думаю, у тебя останутся шрамы.
– Шрамы на спине меня не волнуют, – проворчал Адрехт. – По правде говоря, я всегда считал, что мне необходим хотя бы один шрам на лице. Небольшой, конечно, почти царапина. Чтобы придать лицу некую таинственность, понимаешь?