— Напился вволю? — спросил Амагаст.
Керрик кивнул. Он знал, до заката воды не будет. Охотник должен был привыкнуть и к этому. Раньше он жил вместе с женщинами и детьми, мог пить воду когда заблагорассудится и, проголодавшись, всегда мог отыскать горсточку ягод или сочные коренья. Все. Теперь он с охотниками и должен научиться жить, как они, — обходиться без питья и еды с рассвета и до темноты. Он гордо подхватил свое небольшое копье.
Вдруг в джунглях раздались треск сучьев и крики. Мальчик испугался, но старался не подавать виду.
— Сталкивайте лодку! — приказал Амагаст.
Люди повиновались: крики раздавались все громче и ближе. Грузить в лодку было особенно нечего: копья, луки и колчаны со стрелами, бурдюки и мешки с эккотацем. Лодку быстро столкнули в воду. Рослый Хастила и Огатир придержали ее, пока мальчик, бережно держа раковину, в которой тлели угольки утреннего костра, не вскарабкался на борт.
На берегу Дайкин с трудом поднимался на ноги, стараясь последовать за остальными, но сегодня силы совсем оставили его. Он побледнел от усилий, на лице выступили крупные капли пота. Подошедший Амагаст склонился над ним и углом оленьей шкуры обтер лицо раненого товарища.
— Отдохни. Мы перетащим тебя в лодку.
— Не надо, если не смогу сам, — с трудом прохрипел Дайкин. — Вам легче будет, если я останусь здесь. И мне легче.
Его левая рука была очень плоха. Два пальца откусило или оторвало чудовище, во мраке ночи напавшее на стоянку. Даже не узнав, с кем пришлось иметь дело, люди отогнали его копьями в темноту. Сначала рана Дайкина не казалась слишком серьезной: охотники выживали и после худшего, — а для него сделали все, что было в человеческих силах. Рану промыли в морской воде, пока кровотечение не ослабело, потом Огатир перевязал ее, покрыв целебным мхом, собранным в дальних высокогорных урочищах. Но рана оказалась хуже, чем они думали. Плоть его сперва побагровела, потом почернела, и чернота поползла вверх по руке; воняло от нее просто ужасно. Он скоро умрет. Амагаст перевел взгляд с распухшей руки на зеленую стену джунглей.
— Когда сюда явятся звери, мой тхарм уже будет далеко, — произнес Дайкин, проследив за направлением взгляда Амагаста.
Правая рука его была сжата. Когда он на миг разжал кулак, блеснул острый осколок камня — скребок, которым свежуют и разделывают туши. Достаточно острый, чтобы вскрыть вену на руке.
Амагаст медленно распрямился и стряхнул песок с коленей.
— На небе я буду искать тебя, — произнес он тихим голосом, так, чтобы слышал один умирающий.
— Ты всегда был мне братом, — ответил Дайкин.