Федя тут же, как освободилось место, и сел напротив, упершись ногами в его пятки. Еще когда со стороны смотрел, заметил он, как хитрит этот усач: тот чуть-чуть раньше соперника успевал выпрямить ноги в коленях и тем самым теснил противника, облегчал себе задачу. Федя и решил про себя: не даст он усачу дурить ногами. А там посмотрим, кто кого. Ухватились за скалку, приготовились рвануть соперника под команду «раз, два, три». За мгновение до команды «три» Федя сам выжал свои ноги — первый! — и легко поднял усатого.
— О-о, молодой еще, а силушки хоть отбавляй! — одобрительно зашумели в толпе.
А усатый разозлился, что применили его же излюбленный приемчик. Вдруг схватил скалку из рук Феди:
— Ты чего озоруешь? Бока чешутся? Всех дураками считаешь, себя только умником? Нельзя так тянуться!
— Как же — нельзя? — сыграл в простачка Федя. — Я же видел, как ты других перетягивал… Я думал-так и надо.
— Беремся одновременно, — снова уселся усатый. — И как крикнут — «три», тогда и ноги распрямляй и руками тяни.
— Ну, так бы сразу и сказал. — Федя снова уселся против усатого.
И взялся за скалку обеими руками. Долго умащивал ноги, будто и впрямь впервые взялся перетягивать. На этот раз напряглись одновременно, без хитростей, зрители уже кое-что поняли и заметили бы всякий подвох. Усатый старался изо всех сил, а Федя только сопротивлялся, удерживал его, не давая перетянуть себя. Ждал, когда усатый выдохнется. Тот аж покраснел от натуги, склонялся вправо, влево, пытаясь раскачать противника, но Федя держался. Потом, уловив момент, Федя глубоко вдохнул — и поднял, оторвал усатого от земли.
— А мы то думали, Егор задницей приклеился, никто не сможет его одолеть, ан нет, нашлось, кому отклеить, — сострил кто-то в толпе.
— Хочешь, давай еще раз, — предложил Федя усатому. — Да ты у меня уже пятый по счету, вот погоди, передохну, ты у меня как пробка вылетишь, — пообещал усач и отошел.
Федя еще четверых перетянул, и больше против него никто не сел. Он повертел головой, отряхнул штаны и пошел к Грише мимо девчат, которые, конечно, тоже тут были.
— Всех наших парней да и мужиков перетянул, — сказала круглолицая синеглазая девушка, которую Федя раньше не видел. — Экий молодец. Вот бы с ним кадриль станцевать…
Федя покраснел до кончиков ушей, это у него слабость такая была: как похвалит кто, ему невозможно стыдно становится и неловко, ну прямо хуже, если б отчитали за дело…
Он прошел мимо. Гриша доложил:
— Это Лизка была, Лизавета Афанасьевна.
— А я спрашивал тебя, кто она?
— Эй, дяденька, вечером приходи на гулянье! — послышалось сзади. — На скалках потягаемся…