– Ну, и по рукам! – Савва потер ладони. – На какую сумму, Вы, голубчик рассчитывали?
– Тут никаких выгод искать не стану, как и сказал – вступительный взнос, да прибыль за этот год, вот все на что рассчитываю.
– Честно, честно, голубчик. На том и поладим.
Когда, через пару часов, гость ушел, Лева спросил друга:
– Тебе это зачем, Савва? Из принципа? Или желаешь контрольным пакетом владеть? Теперь же у тебя самая большая доля, так ведь?
– Не так, Левушка, – довольно улыбался чему-то Савва. – Я эту долю не на себя, я эту долю на одну барышню выкупил и записал. Из принципа, это ты верно подметил!
– На барышню? – удивился Лева. – Тоже дочкам?
– Точнее дочке! – хихикал Савва. – Деньги для меня малые, а удовольствия – море! На дочку Андрея Григорьевича оформил, пусть у них в семье дело остается. Полетаев в него всю душу вкладывает! Я-то знаю. Пока Лиза несовершеннолетняя, я все равно одним из ее поручителей числюсь, ее отец перед монастырем так оформил. Им до поры не открою, а как время придет, то ей как приданое пойдет. Не откажутся! Подарю. Э-эээ… Ну, если к тому времени… – Савва махнул рукой и замолчал на полуслове.
– А что? – осторожно спросил Лева. – Дела его действительно так плохи?
– Ох, Лева! – вздохнул Мимозов. – Боюсь, что еще хуже, чем говорят. Ты ж его гордость знаешь! Похлеще твоей станет! От него разве что услышишь? Думаю, что он всем, поди, рискнул – вижу по переписке, каков масштаб затей его. Исследований да новых разработок. Это не одной такой доли стоит! Ежели отдачи в ближайшее время не случится, боюсь, по миру они пойдут, все имущество с молотка пустить придется. Так-то вот, друг мой. Только умоляю! Пощади гордость старика, не упоминай при нем об этом. Я сам не смею. Он и не знает, что я догадываюсь. Я тебе по секрету, как близкому человеку доверился. Уж, не подведи!
– А есть ли надежда, что все еще обойтись может? – с искренней озабоченностью спросил Лева.
– Судя по интересу в этом деле англичан, есть даже больше, чем надежда, – уверенно прогнозировал Савва. – Поживем – увидим!
***
Отец и дочь медленно шли по подъездной аллее своей бывшей усадьбы от особняка к воротам. Лиза огляделась. Еще сильно щемило от той неудачной прогулки, хотя боли уже не было, осталась только досада. Но и беспечная радость, какая бывала здесь в детстве, о которой грезилось в стенах Института, так и не вернулась больше. Летний визит, окончившийся так плачевно, стер, заслонил собой безмятежность воспоминаний. Новые же дни, один за другим как бусины, собирающиеся на нить нынешнего лета, в свою очередь делали воспоминаниями и то происшествие.