Не выдержав, она всхлипывает – вместе со слезами наружу рвется паника.
– Теодор! Я сейчас, сейчас…
Вызвать «скорую», ему нужен врач. Кто-нибудь, хоть кто-то, умеющий держать себя в руках, чья голова не пойдет кругом от вида крови. Клеменс с трудом заставляет себя смотреть в лицо Теодору и не опускать глаз ниже. Страшно, Боже, как страшно. Он выглядит бледнее своей светло-голубой рубашки.
Он открывает глаза.
– Никуда не звони, – говорит он. – Просто помоги мне.
– Как?
Теодор тяжело дышит.
– Расстегни рубашку. Нужно вытащить нож.
Он слишком спокоен. Клеменс слушается его только потому, что он спокоен: смотрит прямо, не стонет, несмотря на то что лицо блестит от испарины, как же ему, должно быть, больно, а она будто разваливается на части, ломается, не чувствует ни рук, ни ног. Ничего.
Они справляются вдвоем: Клеменс кое-как расстегивает нижние пуговицы, Теодор – медленно – верхние. Нож застрял между одиннадцатым и десятым ребром. Стараясь не дышать, Клеменс сдвигает мокрую от крови ткань рубашки. Рукояткой ножа служит фигурка идола, подобного статуям с острова Пасхи.
– Тут у тебя… – заикается Клеменс. – Боже, у тебя ребра сломаны.
Три нижних справа – ложные, это ложные ребра, costae spuriae, и зачем она сейчас об этом вспоминает? – торчат под неправильным углом, это заметно под кожей, и вокруг…
– Клеменс.
…Гематома, или же ткани отмирают, или…
– Клеменс, посмотри на меня.
Она не может отвести взгляд от его изувеченного тела.
Теодор втягивает воздух через стиснутые зубы и медленно поднимает руку, чтобы дотянуться до замершей Клеменс и коснуться ее кончиками пальцев.
Она вздрагивает. Кожа у него горячая-горячая, по венам течет не кровь, а лава.
– Сейчас ты встанешь, – сипло говорит Теодор, – дойдешь до лестницы, поднимешься наверх… – Клеменс мотает головой. – Нет, ты сможешь. Поднимешься наверх и найдешь комнату Бена. Клеменс!
Ее руки живут своей жизнью и хватают упавший на пол смартфон. Выпачканные в крови пальцы скользят по экрану, оставляя на стекле бурые штрихи.
– Нет.
Теодор успевает накрыть ее руку своей – почему так много крови, откуда? – и качает головой.
– Нет, мы не станем вызывать медиков.
– Тебе нужна помощь!
Голос Клеменс крошится и звенит, точно хрустальный ангелок, которого сжал в пухлой руке неуклюжий мальчишка.
– Не их. Твоя.
Они смотрят друг на друга – истекающий кровью мужчина и дрожащая бледная девушка. Клеменс зажмуривается и кивает.
– Хорошо.
Бояться нельзя, только не теперь. Клеменс вскакивает на ноги – голова идет кругом, стены норовят навалиться прямо на нее и погрести под собой.