Третья дружина стоит насмерть. Павел Петрович Калитин, пренебрегая опасностью, скачет на коне от одного батальона к другому, поднимает дух воинов, сам ведет их в атаку.
Турецкое командование видит, что эту позицию одолеть лобовым штурмом невозможно, и направляет цепи своих таборов на стык между третьей и пятой дружинами. Калитин приказывает третьей роте занять этот участок и поднять над полем сражения боевой стяг ополчения — Самарское знамя.
Помня о недавнем подвиге Дудара Караева и Фомы Тимофеева, Калитин приказывает им быть при знамени. Обратясь к Дудару, он говорит:
— Вы назначаетесь моим ординарцем.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие!
Дудар и Фома скачут на левый фланг дружины.
Знаменосец Марченко поднял священную хоругвь, ополченцы сомкнули строй и с криком «ура» ринулись на врага.
Турки отброшены, угроза прорыва пока миновала.
Но это был бой на уничтожение, и как бы ни были стойки и храбры ополченцы, силы их таяли, а турки лезли, словно саранча. Перед городом стояло 40-тысячное войско Сулеймана-паши, который не жалел резервов для овладения Эски-Загрой.
Около двух часов дня были ранены знаменосец Марченко и занявший его место ополченец болгарин Буланич.
Унтер-офицер Цимбалюк поднимает знамя и в сопровождении охотников Караева и Тимофеева устремляется вперед, навстречу атакующей лавине турок. Завязывается всеобщий рукопашный бой. Орудия молчат. На солнце сверкают сабли, штыки, кинжалы.
Окруженный плотной стеной ополченцев подполковник Калитин едет на коне за знаменем, стреляет из пистолета по аскерам, рвущимся к знамени. Чуть впереди подполковника шагает с саблей в руке командир третьей знаменосной роты штабс-капитан Стессель. Он отдает какие-то команды, но никто не слышит его слов.
Цимбалюк ранен в живот, но продолжает крепко сжимать древко в руке.
— Цимбалюка заменить! — раздается голос Калитина.
Знамя подхватывает ефрейтор Минков.
Живая стена ополченцев движется вперед, окупая каждый свой шаг свежей кровью лучших сынов Болгарии.
Убитый пулей в голову ефрейтор Минков роняет знамя. Вот турки схватились за полотнище, тянут его к себе. Подполковник Калитин бросается вперед и вырывает знамя. Дудар и Фома Тимофеев машут саблями, бьют по красным фескам и чалмам. В правой руке Дудар а — дамасская гурда, в левой — отцовский кинжал.
Какой-то мулла неистово кричит на аскеров, машет руками в сторону Самарского стяга. И десятки пуль прорешечивают полотнище.
Высоко подняв над головой знамя, Калитин, обернувшись, кричит:
— Ребята! Наше знамя с нами, вперед!
Мулла снова неистово вопит, протягивает крючковатую руку в сторону знаменосца-командира. Аскеры направляют ружья туда. Гремят выстрелы. Правый обрез полотнища зияет пробоинами.