– К сожалению, наркомания стремительно молодеет. Случаи наркозависимости отмечаются уже среди семи-восьмилетних. Метамфетамин – популярный наркотик среди бедной молодежи, которая, как Макара, ищет в нем забвения от реальности. Я не могу их винить – в городе они видят богатые дома, дорогие машины, телевизоры с плоским экраном, цифровые фотоаппараты, компьютеры, ноутбуки, огромные капиталы, сосредоточенные в руках нескольких человек…
О некоторых реалиях Старый Музыкант слышал впервые: телевизоры с плоским экраном, цифровые фотоаппараты, ноутбуки… Он повторил про себя новые понятия, запоминая, как заучивал в молодости английские слова. Многого из перечисленного Нарунном Камбоджа не знала еще несколько лет назад, и уж точно этого не было в Америке в шестьдесят первом году. Что касается компьютеров, у Конга Оула стоит в кабинете маленькое квадратное жужжащее устройство со светящимся экраном, на котором меняются картинки, словно некое воплощение памяти перебирает свои воспоминания. А ведь Старый Музыкант помнил дни, когда монахам разрешалось владеть максимум парой сандалий. Далеко же продвинулся прогресс, несмотря на неудавшиеся революции! Если б ему в свое время хватило терпения и веры…
– Они видят вокруг роскошь и блеск, – в голосе доктора Нарунна зазвенел металл, – а у самих нет даже самого необходимого. Вы знаете, что за стоимость одного автомата семья Макары могла бы купить достаточно гофрированного железа, чтобы перекрыть крышу? – Врач покрутил головой. – Однако автоматов вокруг как мобильников, потому что наши «высокоблагородия» и их детки раздают оружие направо и налево, будто игрушки, своим телохранителям…
Старому Музыканту стало ясно, почему его молодой друг время от времени вынужден жить в монастыре: открыто критиковать правительство означало рисковать жизнью. Наемных убийц по десятку на каждом углу – любой согласится за несколько сотен долларов.
– Пожалуй, что вы и правы, – тяжело вздохнул Нарунн. – Вокруг сплошные страдания, от них не скрыться… – надежда в голосе доктора сменилась отчаяньем. – Бедняки остаются бедными и не могут вырваться из трущоб, из этого ада для живых, если хотите знать мое мнение…
Чайник выпустил из-под крышки струю пара и сердито зашипел.
– А-а, он возмущается моей диатрибой!
Старый Музыкант и доктор попытались рассмеяться, но горечь присоединилась к их компании и отказывалась уходить.
– Вы должны выпить чаю, – без особого энтузиазма сказал доктор Нарунн. – И поесть чего-нибудь, чтобы у вас хватило сил до конца церемонии…
Он вдруг замолчал, глядя на лестницу молитвенного зала.