— Виола?
— Привет, — я дёргаюсь, пытаюсь заставить его меня отпустить. — Маньячим ийииии потихоньку? Может, сменим антураж, а то у меня на трупы аллергия — аж выворачивает.
Но пыльца гаснет — и так же быстро темнота возвращается. Дамиан снова глядит на меня этим жутким, неживым взглядом и улыбается.
И тянется ко мне.
И я замечаю клыки у него под верхней губой.
И с криком: «Да ты, батенька, вампир!» — просыпаюсь. Всё та же луна заглядывает в окно, сверкает усыпанное золотой пыльцой одеяло… Я со вздохом сажусь на подушке, прижимаю пальцы к вискам и глубоко дышу. Приснится же…
Надо срочно обнять медведя! Где Самсон? Тут я вспоминаю, что Самсон давно почил, искупавшись и разбухнув по воле жестоких сиернских горничных. Но у меня же теперь есть ручной кролик! За неимением утешительного медведя обнимем кролика.
Я откидываю одеяла — где кролик? А нету кролика. Зато есть мальчишка, смутно мне знакомый, в пижамке с узором из висп и… Так это же Томми! Точно, это же Томми!
Что-то я не понимаю. А кролик где? И что делает малыш-принц в моей постели?
Изабелла меня убьёт…
Я осторожно кладу руку на плечо мальчика и пытаюсь разбудить. Зову. Он не просыпается.
А потом у меня что-то случается с глазами, потому что Томми превращается — его образ тает, наслаиваясь на другой — в моего белого кролика… Которого тоже зовут Томми.
И меня начинают терзать смутные сомнения…
Когда я просыпаюсь во второй раз — уже светит солнце и кролик умильно спит на спине, прижав лапки к груди — сомнения меня терзают уже не смутные, а вполне конкретные.
Сады ещё спят — солнце только встало, и трава вся мокрая от росы, сверкает, точно усыпанная алмазами. Я тоже моментально становлюсь мокрая, и сырой подол сорочки неприятно липнет к ногам.
У маминых комнат стоит символическая стража. Символическая, потому что дрыхнет на посту. Я проношусь мимо них, громко шлёпая босыми ногами по гранитным плитам садовой дорожки, распахиваю дверь, потом ещё одну — и на мгновение замираю, потому что спит мама не одна.
Забавно, не думала, что ей нравятся такие слащавые мальчики… И такие наглые — потому что он просыпается первый, сонно трёт глаза, видит меня, окидывает внимательным взглядом — я буквально чувствую себя голой — и даже не делает попытки прикрыться.
Ну ладно. Я обхожу кровать и трясу маму за плечо — кажется, слишком усердно.
— Виола? — вскрикивает мама. — Что случилось? Звёзды, в каком ты виде!
Я в каком виде? А в каком виде эта сладкая картинка рядом с тобой?!
— Мама, я хочу домой!
— Цветочек мой, потерпи ещё немного. Хотя бы неделю. Если ты не передумаешь…