Нет, не бывает долгой любви. Не на всю жизнь. Туан утрирует, сам-то, поди, никого никогда не любил. Ведь не любил же? Нет?
— Я книги читал, — признаётся он, всё ещё не слезая с окна.
Ботаник доморощенный, думаю я. Сам ты ничего не знаешь.
Утром, отдавшись на растерзание маминым феям, снова сделавшим из меня милую куколку в фиалковом венке, я отправляюсь завтракать с королевой. Какое счастье — бабушка за столом не присутствует, и Рауля тоже нет. Вот его я бы с удовольствием повидала, он милый и добрый. А бабушке лучше в ближайшие лет сто держаться от меня подальше. Я ей столько мух в чай напущу, что она столько не выпьет!
Мы завтракаем в маминых комнатах.
— Виола, с тобой всё хорошо? Ты выглядишь… нездоровой, — с тревогой говорит мама, всматриваясь в моё лицо.
Я смотрю на неё в ответ и думаю, что не могу на неё злиться. Доверять и правда больше не буду — и потому с опаской принюхиваюсь ко всему, что мне подают. И прислушиваюсь к своим ощущениям, но, кажется, всё хорошо.
А злиться — злиться не могу. Это бабушка у меня — бессердечная стерва (может, тоже жертва Изабеллы или просто родилась с дефектом?). А мама хотела мне добра. И, положа руку на сердце, мне было хорошо с тем зельем. Я видела мир иначе, более ярким, чистым… Настоящим. Я видела, и мне понравилось. Если это мама имела в виду под «дарить добро» — то да, я бы дарила добро этому большому красивому, чистому миру без зла и тревоги. Дарила бы с удовольствием. Был, конечно, побочный эффект в виде озабоченности поцелуями и легкомыслием… Но это же зелье, и что бы бабушка ни говорила, у всех зелий есть побочный эффект. Без него я бы так себя не вела. А кроме этого — я оглядываюсь вокруг и вижу теперь мир немного иначе. Вижу красоту Садов. Гармонию в танце висп. Цветы тянутся ко мне, а моё платье светится золотой пыльцой…
Да, я фея, но я же не обязана быть такой же феей, как мама или бабушка! Я могу быть не легкомысленной феей. Но тоже доброй. Я могу помочь Дамиану, если он действительно сейчас страдает. И Ромиону — хотя он поможет себе и сам. Я могу помочь Изабелле с её сыном — и я должна.
Золотой свет Зачарованных Садов останется теперь во мне навсегда — я это знаю. И я этому рада, потому что даже в самую тёмную ночь я буду знать, что этот свет есть. Такое знание дорогого стоит.
— Мам, я хочу обратно в Сиерну.
— Виола?..
— Мама, дослушай. Помнишь Дамиана, моего… друга? Ему сейчас плохо. Я вижу его во сне — и ему плохо. Я хочу ему помочь. Отпусти меня, прошу. Я думаю, это важнее, чем выращивать собственный сад.
Мама изумлённо смотрит на меня пару мгновений, потом неожиданно улыбается.