Воображение с одинаковой легкостью заглядывает за вырез платья и за самые дальние границы вселенной, но счастливому узнику больше не нужна свобода. Его фантазия ленится даже привстать на цыпочки, чтобы заглянуть за решётчатое окошко, не то что пуститься в бега. Гул огромного мира за тюремной стеной больше не волнует человеческого сердца. Шум погони, лай собак и разрывающие воздух выстрелы не горячат затхлую кровь… Счастье — вещь непоправимая. От него не спрячешься, не скроешься, не убежишь. Лучи добра пронизывают насквозь, освещают самые дальние закоулки твоей души, не оставляя тени ни малейшего шанса. Надежно запертый рай под неусыпным присмотром коллективного бессознательного — вот что такое счастье. Говорят, раньше были такие телескопы на набережных курортных городов: бросил монетку, и смотришь на всякие занимательные вещи. Теперь на нас самих смотрят двадцать четыре часа в сутки, высматривая инакосчастливых среди счастливых одинаково. А когда высмотрят… Ну, ты и сам знаешь.
Логос посмотрел бутылку на свет.
— Разве это плохо — быть счастливым? — осторожно спросил я.
Логос нахмурился. То ли ему не понравился мой вопрос, то ли уровень жидкости в бутылке показался неудовлетворительным.
— «Плохо» — неправильное слово. «Хорошо» — тоже неправильное. Ты должен /хотеть/ быть счастливым! Хотеть, понимаешь? «Я хочу, следовательно, существую» — вот формула, лежащая в основе вселенной, крутящейся вокруг самой себя, как девушка перед зеркалом. Человеческие желания формируют коллективное бессознательное, которое, в свою очередь, формирует реальность. Вот только тот, кто безнадежно счастлив, не хочет ничего хотеть, и из-за этого мой идеальный мир трещит по швам. То ли в формулу закралась ошибка, то ли что-то пошло не так, но все чаще в ткани существования образуются дыры, щели, прорехи, в которых исчезают целые города, области, страны! Для этого и нужны маги, вынужденные, так сказать, вручную заполнять эту пустоту.
Логос зашвырнул пустую бутылку в окно и, видимо, решил, что сказал слишком много.
— Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
Мы оставили лошадей на вершине холма и спустились к реке.
— Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездной, и дух носился над водою, — задумчиво сказал Логос как будто самому себе, из-под руки всматриваясь в пустоту.
— Откуда это? — спросил я.
— Скоро узнаешь, — мрачно усмехнулся он. — Пожалуй, нам потребуется мост.
Новенький настил приятно пружинил под ногами, опилки и мелкий мусор сыпались в щели между досками навстречу своему отражению в воде и, соединившись с ним, плыли вниз по течению.