— Молодец! — Евсеич помыл руки, подошел к котлу, но сперва, как всегда, посмотрел, тут ли его нож, воткнутый под крышку стола, потом пощупал двумя пальцами набухшую желто-белую массу теста. Прищурился. — Молодец! Быстро навострился… Да! Не ты ли, Пашка, десятку потерял в раздевалке?
— Не-ет… — он глянул на мастера исподлобья и почувствовал, как деньги жгут ему подошву.
— Значит, кто-нибудь вчера обронил. Ты, Пашка, как все соберутся, объяви сам, что десятка нашлась. Не забыть бы!
Евсеич отщипнул теста и приклеил десятку к стене, прямо напротив отвисшей Пашкиной губы.
— Слышишь?
— Ага…
Дядя Ваня сразу сгорбился и ушел на кухню. Там он загромыхал дверцей плиты, а Пашка, пока Евсеич пил чай, все косился на десятку.
— Подпыли-ка стол, скоро начнем!
Пашка взял пригоршню муки и подпылил то место стола, куда Евсеич должен будет выкинуть ком теста.
— Иди-ка займи место на плите, а то Матвеевна придет — все заставит!
Пашка пошел в мойку, взял большой болмарей для жарки пирожков и хвороста и предупредительно поставил его с краю плиты, чтобы знали повара: тут кондитерский, не занимать!
Дядя Ваня сидел перед печкой на дровах и курил. Пашка посмотрел на него, хотел что-то сказать, но так и ушел в цех.
— Масло заливать в болмарей? — спросил он Евсеича.
— Рановато. Да это сегодня не твоя забота: шеф даст кого-нибудь на жарку. Чего-то сегодня он спит долго, уж должен бы прийти, в такой день…
«Сейчас придет!» — с отчаяньем подумал Пашка о шефе. Он посмотрел на десятку и, набычась, боком вышел из цеха. Постоял за дверью — не окликнет ли Евсеич — и заторопился к раздевалке. Открыл дверь — никого! Радуясь удаче, он скинул ботинок, достал деньги. Замок снять было нетрудно: не закрытый. В один миг он положил деньги на место и закрыл гвоздем замок на шкафу шефа. «Порядок!» — прошептал он и, как из-под воды, вынырнул из раздевалки. Он пробежал мимо цеха на кухню. Старик по-прежнему сидел на дровах.
— Десятку видал? — спросил его Пашка с издевкой.
— Вида-ал…
— Так чего ж баламут пускаешь, что все…
— Пашка! — позвал Евсеич.
— Иду! — а сам смотрел, как кухонный трясет головой.
— Молод ты, брат. Молод еще… — и отодвинулся от жары.
Горячий денек начался. Пашка работал весело, с необыкновенной легкостью, сбросив тянувший его груз, как тяжелые сапоги, и теперь, будто босиком, налегке засаживал стометровку!
В десятом часу пришли сразу четверо лоточниц: штатная, что отделалась в милиции штрафом, две выходные официантки, брошенные на укрепленье уличной торговли, и помощница Матвеевны. Шеф командовал ими, объясняя, где лучше встать, чтобы перехватить покупателя. Он часто заглядывал в кондитерский.