Высокое поле (Лебедев) - страница 36
На вокзал он приехал раньше Евсеича и еще долго ждал его на перроне.
Было уже за полночь, когда они вышли из ресторанной кухни прогуляться, пока подходило тесто.
То была замечательная ночь! Уж на что Пашка, знавший толк в ночах, немало провел их на улицах и на крышах, но и он не сдержался:
— Ух ты! Лунища-то — как колесо!
Он никогда не был в Пушкине, и сейчас, когда они с Евсеичем шли берегом большого пруда, все ему казалось вокруг сказочно красивым. Он испытывал совершенно новое чувство, более сильное, чем то, что посетило его в первое рабочее утро. Евсеич был более сдержан, видимо оттого, что этот парк и разбитые дворцы, которые успели лишь покрасить снаружи, видел до войны во всем их великолепии, но и он был тронут.
А ночь была редкой — двуглазой: большая, полная луна светила с темного неба и смотрела на полуночников из черной воды. Она окрашивала весь мир в два непримиримых и самых живучих цвета — темный и светлый, других цветов эта ночь не знала. Среди густой черноты сада, повсюду, но всегда неожиданно, вдруг заблестит лужайка, словно снежная полянка или белой березой сверкнет в редине деревьев залитый светом ствол старого тополя. Но особенно величественными казались дворцы, таинственно черневшие высокими окнами на освещенных луной стенах.
— Вот иду я, Пашка, и думаю: сколько видели эти дворцы!
— Да-а…
— Больше любого человека.
— Да-а…
— А худо, что человек мало живет, верно?
— Да-а… Ученым надо рога обломать, чтобы лучше думали!
А в парке — ни души. Ночь…
— А знаешь ли ты, Пашка, что в этих дворцах работал знаменитый повар Мартышкин? Вот мастер был! Царь так и держал его при себе до глубокой старости. Везде таскал за собой — из Зимнего дворца по пригородным и дальше. А потом старику невмочь стало и запросился он на покой. Ну, царь поупрямился, а делать нечего — старость — и отпустил.
— А грошей отвалил? — поинтересовался Пашка.
— Да, видать, немного дал поначалу, поскольку старик уехал в родную деревню… Пройдем-ка, Пашка, мимо Турецкой бани, потом по мраморному мостику, мимо девы с разбитым кувшином и — снова сюда… Старик живет в деревне, а царь себе другого повара подобрал, тоже из знаменитых, а про Мартышкина и забыл думать! И вот наступает во дворце торжество. Съехались князья да графья, министры да иноземные посланники — народ все избалованный да тонкий, иные всю жизнь для брюха жили, таких ничем не удивишь. Но повар Мартышкин в свое время удивлял. Вынесут, бывало, торт его работы, подадут, стало быть, к чайному столу в специальной высокой коробке. Ставят на стол. Потом снимают при гостях высокую крышку — открывается весь торт в своей красоте, а с торта взлетает к самому потолку настоящий голубь! Смотрят гости, а торт чистенький, только чуть лапкой крем царапнут — и еще больше дивятся.