— И не нагадил?
— Стоп, стоп, стоп! Не опережай! Ну, Мартышкин удалился на покой, а манера удивлять гостей таким тортом должна остаться. Вот и приказал царь поварам сделать все так же, как было раньше — торт с голубем. Ладно. Сделали. Гости сидят за столом. Выносят торт. Взлетает голубь — все, как при Мартышкине. Слуги кинулись разрезать торт, гостей обносить, а того не видели, что по крему голубь свой рисунок положил — помет! И будто специально изгаженный-то кусок возьми да и попадись иноземному посланнику! Вот тебе, Пашка, смешно. А греха-то было! Что ты! Чуть война не началась. Да и стыд царю на всю Европу. Расправился он с поварами, за Мартышкиным послал. И вот зимой в дальнюю деревню приезжает гонец. «Где царский повар?» — «А вон, — говорят, — в той избенке». Вошел вельможа, узнал Мартышкина сразу и говорит ему, что-де царь требует. А Мартышкин не едет ни в какую! «Все, — говорит, — я свое отработал, а теперь вон моя невестка уж смерти моей ждет, да и сам я уж доски на гроб заготовил. Не веришь — подымись на потолок, веники над ними сохнут». Так и уехал вельможа-гонец ни с чем. А в Петербурге опять торжество. Опять нужен торт с голубем. А как рискнуть? Весь дворец голову ломал, как сделать, чтобы голубь не безобразил на крем? И решили не кормить птицу. И вот опять внесли слуги торт, открыли коробку — глядь — а там подохший голубь. Опять конфуз. Но царедворцы смекнули, что они переборщили с голубем. К следующему торжеству голубя опять не кормили, но зато поили сладкой водой. Выдумщики премию от царя получили, но толку опять не было. Опять открыли при гостях коробку, голубь вспорхнул нешибко, долетел до подоконника, да и затрепыхал там, еле живой. Слуги унесли скорей, чтобы на глазах не сдох. А царь тоскует: у Мартышкина голубок подымался веселенький, на люстру садился, да еще и ворковал! Но это еще что! Когда снова разрезали торт — всех, кто стал есть вырвало тут же: голубь, бедняга, одной водой пахучей весь торт обделал. И сам царь хватил. Что тут было! А наутро опять гонца в дальнюю деревню. Приезжает другой вельможа — того прогнали от царского двора — и сразу чуть в ногах у Мартышкина не валяется. Подарки привез и говорит: «Поедем, сделай торт с голубем». Ну, ради такого нехитрого дела решил Мартышкин прокатиться до Петербурга, сделать торт да заодно долги собрать со знакомых поваров. Приехал и сделал.
— Так Мартышкин тоже был кондитер?
— Экий ты, Пашка! Да не было раньше такого разделенья. Раньше настоящий повар все умел!
— Как ты?
— Ну… Пожалуй… — Евсеич приосанился и заложил руки за спину. На его небольшой лысине весело вспыхивали лунные блики, а лицо, стегнутое морщинами, было торжественным, одухотворенным.