На увеличенном после войны фото Вязов увидел сына в боевой форме, с орденами. Последний орден был присвоен посмертно… Вязова, когда смотрел через стекло в родное лицо сына, всегда охватывало смешанное чувство безысходного горя и гордости.
«Нет, пригодилась Юре боксерская выучка, не опозорил он фамилии Вязовых», — думал отец, и печаль его светлела.
Он пошел на тренерскую работу и до самой пенсии был среди молодежи, учил их тонкому мастерству, сдержанности, мужеству. Его наметанный глаз безошибочно определял, кто шел в бокс ради самозащиты и самоутверждения, кто для зазнайства и пустой уличной славы, а кто — и этих Вязов особенно ценил — для самого спорта, который важен в настоящем и может всегда понадобиться в будущем… Никогда раньше — даже когда Вязов выступал под красным флагом на зарубежных рингах — слово «Родина» не имело для него такой глубины и конкретности, как после гибели сына…
Вязов любил тренерскую работу, он вырастил немало хороших боксеров и радовался, что каждый из них был прежде всего человек.
Разговор ребят снова привлек его внимание.
— Вадя, мне сегодня приснилось, что ты стоишь на «единичке», все аплодируют тебе. Кругом фоторепортеры, цветы у девчонок…
— Не знаю, ребята, удастся ли мне сегодня взять финал. Правая кисть после вчерашнего боя…
— Что ты, Вадя! Ты рубись! Ведь ты из наших один остался в финале. Надо!
Вадим молчал.
— Слушай, Вадя, я вчера думал, что ты сошел, когда нарвался на его встречный. Смотрю — лежишь. Ну, думаю…
— Я тоже думал — все. Встаю на седьмом счете, а в глазах круги, канаты плывут.
— Ну, ты его все равно крепко уделал! Третий раунд весь был твой!
— Ну, и крепче меня делали… — поморщился Вадим, взглянув почему-то на Вязова.
«Юра вот так же не любил гордиться…» — подумал Вязов.
— Да! Парни! — воскликнул долговязый. — Я читал недавно, как один наш боксер на какой-то международной встрече чуть не покойником валялся во втором раунде — под гонг в угол оттащили секунданты, а за минуту очухался да как пошел рубиться. Зал выл, что псарня, а наш несет его на ближней дистанции. Потом как чухнет — тот и костыли в зал, под канаты высунул.
— Ближний бой требует большого мастерства, — заметил Вадим.
— А как ты себя чувствуешь в ближнем? — спросил долговязый.
— В ближнем бою я люблю работать… — задумчиво ответил Вадим и добавил, помолчав: — Был у нас такой боксер — тренер говорил — Федор Вязов, большой мастер ближнего боя!
Вязов кашлянул и отвернулся к промерзшему стеклу. Он чувствовал, как теплеет у него в глазах… Трамвай дернуло на повороте.
— Алё, парни! Рынок! Нам через одну!