Высокое поле (Лебедев) - страница 5

— Не торопись, — говорил он спокойно. — Ты вот так косу-то веди, вот так: сперва на пятку нажимай, а под конец — на носок. Вот так! Вот так! Понял?

— Понял! — отдуваясь, кивал Славик.

Он косил теперь вдохновенно и плохо. Оставляя широкие межрядья, делал неровные захваты, сшибал макушки, но были и хорошие махи, доставлявшие обоим большую радость. Отец всякий раз, принимая у него изуродованный в начале прокос, говорил:

— Вот уже лучше!

Несколько раз останавливались и точили косы длинным бруском-лопаткой. Славик это усвоил быстро, поскольку пробовал точить и раньше.

Солнце поднялось, окрепло за облаками и вот уже побежало яркими пятнами по полянам и макушкам леса — это повели его за собой облачные просини. Иногда оно выходило на широкий простор и с минуту стояло во всем своем блеске, пока снова не застилали его белогрудые облака. Ястреб вылетел на добычу и встал над покосом в вышине — быть хорошей погоде.

— Отдохни чуток! Отдохни себе! — с трудом переведя дух, крикнул издали отец.

Он уже снял и рубаху и теперь синел майкой.

— Не, я не устал!

Но вот Славика настигла новая беда: его косу подкараулил в траве туполобый и крутобокий камень, какой-то зернистый, как песчаник. Коса со всего размаху цокнула об него — и носок шаркнул в траву, отлетел.

— Папа!.. — И, как роса с косы, брызнули слезы из глаз.

Дрожащими руками Славик поднял над собой косовище с обломком косы и в слезах опустился на колени, стал искать отлетевший носок, а найдя — с надеждой приставлять его на место, словно тот мог прирасти.

Тяжело подошел отец.

— Камень… — пропищал Славик, всхлипывая.

— Ничего-о… — вздохнул отец и потрогал камень сапогом.

— Я не нарочно… В траве он…

— Ничего, ничего… Мы уже сейчас закончим. Сгребем — на воз, да и домой поедем. Трава тяжелая, лошади много не увезти.

— А сушить? — Славик поднялся с колен.

— Дома высохнет.

— А чего же здесь?

Отец покачал головой:

— Некогда уже сушить…

Они опять стояли друг против друга, оба широкоплечие, темноволосые, оба кареглазые — один в одного.

— А чего же здесь-то?

— Некогда… — вздохнул отец. — Вишь, как ястреб-то кружит, — вдруг сказал он, запрокинув голову, потом неожиданно добавил: — Не горюй, теперь тебе моя коса останется. Ты научился малость. Теперь ты за кормильца будешь…

— А ты? — еле выдохнул Славик.

— А я… Мне завтра на войну. Ты вот чего… — Он обнял его голову своими мозолистыми ладонями, легонько прижал широким носом к своей груди. — Ты уж прости меня, Славушка, если что…

— Папа!..