Высокое поле (Лебедев) - страница 55

— Стой! Стой, говорят! — хрипел конюх Семен и бил лошадь по морде.

Лошадь задирала голову, нервно переступала по рыхлому, полусгнившему настилу конюшни, напрягала мышцы шеи под сеткой вздувшихся жил и все пыталась вырвать узду из рук конюха.

— Я те покажу! Я те… Стой! Сто-ой!

Конюх был зол не на шутку. Только каких-то полчаса назад он получил зарплату, из которой удержали больше половины за потраву овса лошадьми. Сначала он поругался для порядка с кассиром, потом зашел в магазин и в самом подходящем настроении поспешил на конюшню, чтобы рассчитаться с главным виновником всей этой неприятности — старым вороным мерином Орликом.

Ему казалось, что за потраву овса он уже рассчитался с лошадью, теперь оставалось дать за то, что он, конюх, из-за какой-то старой лошади специально шел через всю деревню по грязи, и особенно за то, что теряет тут дорогое время, а магазин вот-вот закроется…

— Отта! Отта! — крякнул Семен и хлестнул лошадь вожжами. — Отта тебе! Я те покажу овес!

Удар пришелся очень сильный и, должно быть, попало железным кольцом вожжины. Лошадь жалобно заржала, всхрапнула, поднялась на дыбы, разметав черную гриву, резко рванулась в сторону и выдернула повод из рук конюха. Почуяв свободу, она кинулась к полуоткрытой двери конюшни.

— Леха, держи дверь! Леха!

Леха слышал, как щелкали ременные вожжи, как затравленно ржал Орлик — его любимая лошадь, и не в силах остановить это битье, стоял за дверьми, ссутулясь и сжимаясь при каждом ударе, будто били его. Когда послышался топот копыт и в притворе двери вынесло морду Орлика, он не только не кинулся наперерез, но даже радостно отскочил в сторону.

— Убежал! — рычал конюх за дверью.

Он вывалился на волю и вскинул фуражку на затылок. Гримаса все еще горячей, неудовлетворенной злобы не сходила с его лица, пока он следил, как лошадь сделала полукруг по приконюшенному загону. Вот она остановилась в самом дальнем углу, у телятника, и топталась там, с опаской поглядывая на людей.

— Чего не держал? Молчишь… Ну ладно. Я ему еще дам, будет знать, как блудить!

— Да уж и так дал, — поспешно заметил Леха, придавая голосу нотки безразличия, чтобы не показаться малодушным.

— За дело дал! — отрезал конюх. Он швырнул вожжи в полумрак конюшни. Смягчился. — Нет, а какой хитрющий! Стоит только выпить — в тот же вечер он куда-нибудь да вопрется — то в клевер, то в овес. Ну и паразит: знает, что мне в такое время не до пастьбы! Да хоть бы других-то лошадей не смущал, а то ведь всех до одной смущает и всех ведет за собой. Ну разве это не паразит, а? Я вот его сегодня запру в конюшне, тогда шиш ему, а не пастбище!