Авдей Катанаев остался дома. На некоторое время попросились побыть у него Иван Бузгин и еще двое ребят-сослуживцев по сотне. Жизнь в Марьевской протекала спокойно. И вдруг заявились каратели. По доносу Харламина они стали хватать всех, кто служил у красных и сочувствовал большевикам. Авдею с двумя сослуживцами удалось скрыться в сопках, а Бузгин попал в руки белоказаков.
Катанаев вернулся в станицу незадолго до прихода отряда Тулагина и ужаснулся злодеяниям карателей: убиты Бузгин, Епифанцев, Карагодов, старик Викулин, Гриша Пьянников, выпороты многие станичники.
Рассказ Катанаева дополнили трое бывших полковых конников, которые уже после ухода семеновцев были схвачены дружинниками Харламина и брошены в атаманский амбар. А еще Тимофей услышал от них про ребят своих. За несколько дней до появления в Марьевской карателей в станицу забежала небольшая группа во главе с Газимуровым, командиром второго взвода тулагинской сотни. Была недолго. Красногвардейцы, узнав о приказе военно-революционного штаба насчет роспуска полка, подались по родным краям.
Выслушав бойцов, Тимофей спросил их о Любушке. Но никто толком ничего не мог сказать о ней. Лишь от Катанаева узнал он, что Настя-сестрица с какой-то молодой женщиной, подругой по санитарному взводу, уехала, кажется, в свое село — не то Голубинка, не то Глубиницы…
«Что же делать дальше? — размышлял Тимофей. — Переход к партизанским методам борьбы с семеновцами многое усложняет. Все теперь самому надо кумекать. Стратегия… Тактика… И с людьми придется не просто, каждому втолковать нужно, что Советская власть не погибла, она продолжает бороться с семеновцами «партизанской войной». Тулагин и сам еще толком не знал, как должна проходить эта партизанская война, но он чувствовал — предстоит тяжелая, жестокая драка. Не на дни, месяцы, а годы.
— Ну что, Софрон, собираем бойцов на митинг? — вопросительно взглянул Тулагин на Субботова.
— А чего митинговать? Ты командир, отдай приказ: переходим в партизаны — и баста.
— Нет, Софрон, нельзя так, — возразил Тимофей другу. — У нас теперь должна быть другая политика. Партизанство — дело полюбовное. Тут приказом размахивать не годится. Надо, чтобы казаки по совести своей согласились в партизаны идти.
— Так ведь есть же установка военно-революционного штаба: всем — в партизаны, — крутнул смоляной ус Субботов.
— Установка установкой, но недавно я тут вычитал в газетке «Забайкальский рабочий», — Тулагин достал из-за борта френча затертый клочок. — Послушай, что сказано: «Добровольческое движение в пользу революционной борьбы с надвинувшейся контрреволюцией необходимо ширить на всей территории края. Оно является верным путем успешной борьбы с семеновщиной…»