— Один маг подарил, — а что? Правда, хоть и не полная.
— Какой маг? — дядя наклонился вперёд, сверкая глазами. Ой-ой, сейчас будет плохо…
— Не знаю. На базаре встретились, разговорились, я ему понравилась, он мне подарок сделал. Да и какая разница, какой маг? — я перетекла в сидячее положение, вскочила с дивана и направилась в сторону выхода, пытаясь избежать чтения морали от разозлённого родственника.
На полпути меня перехватили и принудительно повернули к себе лицом.
— А такая, милая. Из тебя более трёх месяцев выкачивали энергию.
Я застыла смоляным столбом. Я знала. Все демоны бездны! Я ведь чувствовала! И Асмунд говорил то же самое.
— По твоему впечатлённому взгляду вижу, что ты об этом ни сном ни духом не знала, — заметил дядя, кидая артефакт на диван и перехватывая меня двумя руками, будто я бы куда-нибудь ушла после такого известия, да я двинуться с места не смогу, не говоря уже о побеге.
Какая же всё-таки сволочь этот профессор Норд, под стать своему дружку Фалькеру.
— А ещё я вижу, что ты знаешь того, кто надел на тебя этот браслет, — произнёс дядя, всё ближе наклоняясь ко мне. — И я знаю, Лео. И мы оба будем молчать только потому, что ты не выдашь его имя по своим внутренним скрытым мотивам, а я не смогу ничего доказать без твоего подтверждения.
Демоны, он читает меня как открытую книгу, может он тоже телепат, как Ал?
— Вы ошибаетесь, дядя.
Грустная усмешка озарила его лицо, расслабляя сведённые в раздражении скулы.
— Я бы очень хотел ошибиться. Вот только запомни одну вещь, ребенок. Этот человек играет людскими судьбами как шахматными фигурками в очередной партии, попадешь в его поле зрения и ты кукла, марионетка, которую будут дергать за ниточки. Ты нужна ему. Нужна в роли ценного экземпляра в его коллекции. Этот человек не любит отказов, и я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что случилось с твоей ма… — он замолчал, прикрыв на мгновение глаза и переводя дыхание, отпуская мои плечи.
Но теперь уже я хотела услышать ответ на так долго мучивший меня вопрос.
— Дядя Стив, что случилось с мамой?
Он открыл глаза и долга всматривался в мои, а потом произнес всего одну фразу, от которой у меня кровь застыла в жилах.
— Её уничтожили.
— Что? Почему?
— Она запуталась в силе, и её устранили как угрозу. Я, Гидеон и Авалон… Мы не успели ей помочь.
— Но… Я не понимаю, как такое может быть? — из глаз брызнули слезы бессилия, а перед глазами вспыхнула картинка.
Мама с добрым и светлым взглядом, как на том портрете, что висел в Лейкхолле, умирает от рук человека стоящего над её телом и повёрнутого ко мне спиной. Стальной взгляд и прядь пепельно-серых волос, отливавших в лучах утреннего солнца тёмным серебром. Красивое аристократичное лицо искажено маской презрения и кривой матовый кинжал с бордовым лезвием и рукоятью из потемневшего серебра с навершием в форме распахнувшей свои крылья птицы, похожей на орла с кроваво-красными рубинами вместо глаз.