Вот почему я останусь дома. Лишь когда невидимая сила наступит на мой мир, я обнажу свой меч. Я откинулся на сиденье. Как хорошо, что я довел свои рассуждения до конца. Кто-то скажет, что я пожелал остаться дома ради черных глаз Нино. Может быть. Может быть, он даже будет прав. Потому что эти черные глаза для меня – зов родной земли, зов дома для блудного сына. Я отведу невидимую опасность от черных глаз родины.
Я взглянул на гочу. Он крепко спал и с воинственным воодушевлением похрапывал.
Закавказская августовская жара сделала город ленивым и апатичным. Не изменился и его древний морщинистый облик. Многие русские уехали воевать за царя и родину. Полиция рыскала по домам немцев и австрийцев. Выросли цены на нефть, а люди по обе стороны великой стены наслаждались жизнью. Лишь завсегдатаи чайханы могли читать военные сводки. Война шла где-то далеко, на другой планете… Названия захваченных или оставленных городов казались незнакомыми и чужими. С первых полос газет дружелюбно смотрели лица генералов, полных уверенности в скорейшей победе. Я не поехал сдавать вступительные экзамены в Москву. Уж очень не хотелось мне оставлять родину в такую трудную минуту, да и с занятиями можно было подождать. Многие презирали меня за это и за отказ идти на войну. Но, поглядывая с крыши нашего дома на пеструю городскую суматоху, я точно знал, что ни один царский указ не оторвет меня от родных крепостных стен.
Отец удивленно и обеспокоенно спрашивал:
– Ты действительно не хочешь идти воевать? Ты, Али-хан Ширваншир?
– Нет, отец, не хочу.
– Большинство наших предков полегло на поле боя, и это так естественно для нашей семьи.
– Знаю, отец. Я тоже погибну на поле боя, но не сейчас и не так далеко…
– Лучше умереть, чем влачить позорное существование.
– Я и не влачу. Просто эта война не имеет ко мне никакого отношения.
Отец подозрительно посмотрел на меня. Не вырос ли из сына трус? В сотый раз он пересказывал мне историю нашей семьи: как при Надир-шахе пять членов семьи Ширваншир воевали за империю Серебряного Льва. Четверо полегли в боях против Индии. Лишь одному удалось вернуться из Дели с богатыми трофеями. Он купил усадьбы, построил дворцы и пережил сурового правителя. А в войне между Шахруром и Гусейн-ханом этот самый предок встал на сторону коварного шахзаде Аги Мухаммеда Каджара. Он и восемь его сыновей участвовали в походах шахзаде на Сенд, Хорасан и Грузию. Лишь трое из них выжили и продолжали служить великому евнуху даже после его восшествия на престол шаха. В ночь его смерти их шатры стояли в лагере Аги Мухаммеда в Шуше. За усадьбы, дарованные им преемником Аги Мухаммеда – великодушным Фатали – в Ширване, Мазандаране, Гилане и Азербайджане, Ширванширы расплатились кровью девяти членов семейства. Три брата стали наместниками шахиншаха и стали править Ширваном. Затем пришли русские. Баку защищал Ибрагим-хан Ширваншир, имя которого после его смерти в Гяндже еще сильнее прославило наш род. После заключения Туркманчайского договора Ширванширы разделились. Иранские члены семьи воевали и погибли в походах против туркменов и афганов во время правления Мухаммед-шаха и Насреддин-шаха, а оказавшиеся в России Ширванширы пролили кровь за царя в Крымской войне в сражениях против турков и в японской войне. Вот такой вот ценой нам достались ордена и медали, благодаря которым сыновья нашего семейства сдают экзамены, даже будучи неспособными отличить герундий от герундива.