— Я очень хорошо бреюсь, не правда ли, — обратилась ко мне Иза, — у меня никогда даже следов бритвы не заметишь…
Я стоял ошеломленный подле этого стройного юного человека с длинными ногами и женственными широкими бедрами, из уст которого выливалась та широкая струя грудного сочного голоса, которая больше всего выдавала неестественность костюма и секрет переодевания.
— Который час? — спросила Иза. — Что? Девять часов. Однако, мы порядочно провозились с костюмом. Ну, вот что. Сегодня я уж переодеваться не хочу. Кстати же, мы используем мой костюм и уж сегодня с кое-чем в жизни познакомимся.
Она заставила меня также переодеться в новый щегольский костюм, насильно купленный ею для меня, и оставить дома мой монастырский халат. Мы вышли в сумерках из гостиницы, никем не замеченные, на улицу.
— Ты помнишь на Старо-Дворянской улице большой трехэтажный дом, всегда освещенный? Это клуб. Там все удобства. Не беспокойся, я уж знаю. Но мы не будем брать извозчика. Пройдемся. Кто знает, что мы еще встретим просто так, мимо ходом.
И мы отправились по темной тихой улице, как два фланера, обходя прохожих и женщин в широких шляпах, с убогими горжетками из белых перьев на шеях, которые слишком близко проходили мимо нас и заглядывали нам в глаза.
III
— Нет, нет, — шептал мой спутник, — это слишком убого. Нет, не это… Постой.
Она потянула меня к фонарю и вынула из кармана жакета засунутую туда местную газету.
— Я встретила сегодня такое двусмысленное объявление, что не могла не спрятать этот номер. Меня просто заинтересовало, что это такое. Милый, займись хоть немного философией человеческой грязи. Ах, Боже мой, разве жизнь наших инстинктов не интересна… Постой. Постой…
Она развертывала газету и читала что-то напечатанное мелким шрифтом между объявлениями о свежем запасе гастрономического товара и галантерейного.
— Вот. Ну, теперь я знаю. Где это, гостиница Камбарули… Какое странное имя. Греческое, верно.
Она стояла и смотрела по сторонам, не зная, куда идти, в какую сторону.
— Спросить, вероятно, неудобно. Бог знает, какая это гостиница. И даже наверно. Самое лучшее взять извозчика.
И мы сели в дрожащие дрожки, оправдывавшие свое название, и с громом покатили по темным улицам, по выбоинам мостовой.
— Ну, что же такое, — говорила Иза, — двое молодых людей, жаждущих познакомиться с жизнью, едут развлекаться. Милый, не опускай, пожалуйста, свой длинный нос. Ну же, веселей. Кураж!..
Ее обуял в предчувствии новых неиспытанных острых ощущений прилив необычайной болтливости. Что-то вроде волнения испытывал и я, заражаясь ее возбужденностью.