– Вот видишь, Азрак, и люди горазды на выдумку!
Мы засмеялись, и я открыла сундук ключом, а затем мы положили туда оперение, завернув в одну из моих накидок.
Мы заперли сундук, снова согнули ключ, и я надела его как браслет на запястье.
Затем Азрак вылез из окна, и вскоре раздался стук в наши ворота. Одна из служанок прибежала и доложила нам о госте. Я последней из пяти сестер вышла ему навстречу. Азрак спросил о наших родителях, я заплакала, заплакали и две младшие сестры, а две старшие сидели, сурово выпрямившись, и глядели на Азрака очень подозрительно. Затем Азрак спросил, кто из нас старшая, и попросил у нее моей руки. Я прервала его и попросила оставить меня ненадолго наедине с четырьмя моими сестрами. Когда он вышел, я сказала:
– Этот человек, по-видимому, из хорошей семьи, он серьезный, умный и честный. Я хотела бы выйти за него замуж.
Две старших сестры мои вовсе не удивились; они даже не напомнили мне, что я говорила раньше о браке и мужчинах, а две младшие воскликнули:
– О сестра, как мы рады за тебя! Нам казалось, что ты никогда не согласишься выйти замуж и поселиться с мужчиной, но этот прекрасный гость за минуту заставил тебя переменить решение.
И я вышла замуж за Азрака Синего по закону Аллаха и его пророка. На мне было подаренное женихом платье, так богато украшенное драгоценными камнями, что служанкам приходилось поддерживать меня под руки, иначе бы я согнулась от их тяжести.
Две мои старших сестры спросили, почему они никогда не слышали о таких драгоценностях, даже когда ездили в Басру, а младшие сестры восхищались:
– Твое платье – кусочек райского неба.
Шел день за днем, и все они были сладки, как медовые соты, – я полностью растворилась в любви и страсти. Но и в меде была горчинка: братья моего мужа не оставляли надежду заманить его обратно в их дворец. Каждый день они являлись на закате и летали вокруг дома до полуночи, и их громкие крики и вопли печалили Азрака до слез.
– Я между двух огней, – говорил он, – твоей любовью и их. Братья умоляют меня вернуться, они боятся, что со временем я превращусь в человека и утрачу свою силу джинна.
Мне было очень жаль его, и я предложила ему улететь с ними, забыв о моем горе и сердечных муках. Но он отвечал, не раздумывая:
– Я не могу жить без тебя и решил больше не видеться с ними, потому что от этих встреч больше печали, чем радости.
А тем временем двух моих старших сестер грызла зависть, что я нашла себе любимого мужа. Они не упускали случая показать, как недовольны и несчастны, винили меня в том, что я провожу больше времени с мужем, чем с ними, и обижались на него за то, что я отдалилась от них. Я решила поехать с ними в Басру, но Азрак сказал, что не может расстаться со мной даже на день. Мои старшие сестры устроили свару, обвиняя меня, что я думаю только о себе, и я посоветовала им тоже найти мужей – на этот раз хороших, которые бы любили их и заботились о них, и прибавила, что, возможно, в третий раз им повезет. Мои сестры искали мужей по всему городу, нанимали свах, каждый день ходили в общественные бани, но никто не хотел на них жениться. Я привыкла к их плачу и рыданиям, заглушающим в ночной тишине крики птиц-братьев Азрака.