Ты, клянясь, мне о вечной любви говорил,
А сегодня ты вдребезги клятву разбил.
Как, собрав черепки, вновь их сделать кувшином?
Как мне жалость вернуть и доверье к невинным?[9] Глаза его запылали от гнева, словно мои слова ножами вонзились в его грудь, и он сказал:
Я был верен любимой моей до сих пор,
Но в ответ получил я и ложь, и позор.
Двоедушье ее ненавистно Аллаху –
Пусть смирится: незыблем его приговор![10] Я молила о пощаде, но он прикрикнул на раба:
– Ну же, разруби ее пополам и избавь меня от нее, ибо не нужна мне ее никчемная жизнь.
Тут я потеряла всякую надежду выжить и увидела, что жизнь моя кончена, ибо сердце его обратилось в каменную крепость. Задрожав всем телом, я чуть не лишилась чувств, когда услышала звук шагов и голос старухи, прозвучавший, словно рев урагана. Она бросилась моему мужу в ноги, заплакала и взмолилась:
– Прости ее, сынок, не губи. Ради той груди, которая тебя вскормила, прошу тебя об этом – не ради этой никчемной женщины, а ради тебя самого, ибо убивающий неминуемо сам будет убит. Отпусти ее и прогони навсегда из своего дома и из своей жизни.
И она снова заплакала, умоляя его освободить меня. Наконец он смилостивился.
– Но я не дам ей уйти, не оставив на ее теле вечного клейма, – сказал он.
Он приказал рабам сорвать с меня одежду и сесть на меня сверху. Муж взял палку из айвового дерева и избил меня так, что я едва не умерла. После этого он велел рабам отнести меня под покровом ночи к моему дому и оставить под дверью.
Сестры заплакали, увидев меня. Сестра – хозяйка дома лечила меня мазями и снадобьями, но ничто не могло унять боль и исцелить шрамы на теле и в душе. Я пролежала в постели несколько месяцев и наконец оправилась, но тело мое осталось обезображено, как ты видишь, о повелитель правоверных.
Как-то раз я отважилась подойти к дому моего мужа. Но, увы, дом оказался разрушен, а переулок, в котором он стоял, превратился в мусорную кучу. В великой печали я вернулась домой и поклялась, что никогда больше не стану думать ни о нем, ни о каком другом мужчине.
Сегодня вечером, как и во все вечера, мои сестры, черные собаки, получили триста ударов плетью. И с каждым ударом мои старые раны открываются и начинают кровоточить, и я извиваюсь от боли, и сердце мое разрывается от муки.
Так и жила я затворницей с моими сестрами и двумя суками до сего дня, когда младшая сестра позволила носильщику доставившему наши покупки домой, поужинать с нами…
Такова моя история, о добрейший калиф.
Калиф пригласил избитую сестру сесть и вызвал закупщицу:
– Думаю, и тебе есть что рассказать… Я заметил, с какой обидой и горечью ты поешь. Я ведь не ошибаюсь? Расскажи, не потерпела ли и ты обиды от мужчины?