Мы услышали шаги моих служанок, и он оставил меня, растворившись во тьме.
Засыпая, я порадовалась тому, что избежала злой участи. Мой неожиданный поклонник, конечно, подумает, что он мне безразличен. Но на следующий вечер другой евнух постучался в дверь и сказал, что пришел отвести меня во дворец.
Я подумала, что меня вызвала госпожа Зубейда, но, когда мы пришли во дворец, евнух провел меня не в ее покои, а в незнакомую комнату, полную книг и клеток с певчими птицами.
К моему удивлению, в комнату вошел вчерашний мужчина. Он с улыбкой налил нам вина, а когда я отказалась пить, то открыл поставец и вынул оттуда лютню.
– Не можешь ли ты спеть: «О, как хотел бы я склониться к ней на грудь – на год или на несколько минут»?
– К сожалению, господин, я не знаю этой песни.
Он рассмеялся, игриво на меня посматривая.
– Это не песня, это мои чувства. А теперь позволь мне поцеловать тебя, чтобы чуть-чуть охладить то пламя, что бушует в моем сердце со вчерашнего вечера.
Я внимательно рассматривала ковер, уговаривая себя не поддаваться желанию поцеловать прекрасного незнакомца и напоминая себе, что я поклялась никогда не влюбляться и не вступать в брак. Но это не помогало, и тогда я обратилась к своим воспоминаниям, перечисляя про себя злоключения моих сестер, но, увы! – мне все равно до смерти хотелось поцеловать его.
Тогда я подумала, что если выпью вина, то смогу потом говорить, что повела себя нескромно из-за опьянения. И я выпила до дна налитый мне кубок и еще один, и мужчина последовал моему примеру. И тогда желание охватило нас, и мой поклонник притянул меня к себе.
– Клянусь Аллахом, я тоже тебя люблю, но тебе не суждено мной овладеть, потому что я дала обет сохранять девственность, – сказала я, шагнув к двери. – Прошу, не говори ни о чем госпоже Зубейде.
– Что ты имеешь в виду?
– Если она узнает, что я отказала тебе, она на меня рассердится, – сказала я ему.
Тут мой поклонник рассмеялся, и смеялся долго.
– Наоборот, она будет в восторге. Ведь Зубейда – дочь моего дяди и моя жена!
Я ахнула и прикрыла рот обеими руками. Неужели этот мужчина – сам повелитель правоверных, Гарун аль-Рашид? И тогда, словно во сне, я спросила:
– Но почему ты не сказал мне об этом в первый же вечер?
Он рассмеялся, как мальчик.
– Я мечтал, чтобы женщина полюбила меня, не зная, кто я такой, – как мужчину, не как калифа! К тому же я боялся, что ты убежишь от меня, если я откроюсь тебе.
Трепеща всем телом, я спросила его, неужели он прочитал все книги, стоящие на полках.
– Не все, но многие из них, – ответил он.