Усевшись наконец за стол, Фил сразу же забыл свою выстраданную мысль о вреде беспробудного пьянства и потянул руки к бутылке.
– Алкоголизмус – ноу! – напомнила ему Вероника.
Он согласился и даже развил тему:
– Алкоголизмус анд наркоманиэн.
– Дурак! – обиделась Вероника.
– Так, – повторил майор Аникеев, и тон его теперь был самым решительным. – Я хотел бы как-то подразобраться в том, что тут происходит.
– И начинания, вознесшиеся гордо, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия, – страдальчески заявил Валерий Борисович.
Виталий Борисович только вздохнул.
Вид Леонида выражал полную готовность поделиться сведениями.
– Говорите, раз собрались говорить.
– Да, товарищ майор, так принято поступать, но есть одно обстоятельство…
– По-моему, их тут тысячи, этих обстоятельств, – пробурчал Аникеев. – В чем, наконец, дело?
– Мне нужно переодеться.
Не только майору показалось, что над ним издеваются. Валерий Борисович выругался, неразборчиво, но скорей всего грязно. Вероника откинулась в кресле, отводя руку с сигаретой. Барсуков вздохнул-всхлипнул, наверно, ему показалось, что в этом мире установилась абсолютная власть абсурда.
– Причем должен сказать, что для того, чтобы переодеться, мне еще нужен помощник.
– Вы что, принц крови? – поинтересовался Виталий Борисович.
У майора наверняка была более грубая версия, но он удержался от ее озвучивания. Он только спросил:
– И кого бы вы желали получить в напарники?
– Женю Шевякова.
Однако что-то затевается.
– Дело в том, что мы обменялись одеждой, мне необходимо было наведаться в город, в приличные места, мои резиновые сапоги и синяя кепка не подходили для этой цели. Женя любезно одолжил мне свои брюки и пиджак, но я плотнее от природы, мне тесно в его штанах. Натирает вот здесь, и здесь давит, сил нет. Подлинная пытка. Теперь я бы хотел восстановить статус кво.
Объяснение было вроде бы убедительным, но ощущение странности от заявления белоруса все равно осталось.
Майор неуверенно кивнул.
Молчаливый аспирант Шевяков встал и меланхолически последовал за своим другом.
Нет, определенно, парень Леня что-то придумал.
Я приподнялся, еще не зная, каким образом буду сигнализировать майору, чтобы он проявил бдительность, но вовремя понял, что это не нужно.
– Семченко, – сказал Аникеев, и молчаливый помощник, сидевший молча рядом с Шевяковым, направился следом за парочкой игроков в переодевание. С большим удовольствием и более острым пониманием важности момента выполнил бы работу подсматривающего я сам. Но предложить себя было немыслимо. Я был убежден, что сейчас идет в тишине сторожки торопливое перепрятывание моего заветного камня, а я обязан сидеть за столом в обществе совершенно несимпатичных мне людей и абсолютно ненужной водки.