Он открывает ящик стола, и улыбка триумфатора преображает его лицо. На миг он снова становится позером Ма’ну, который знал, чего стоит вот это выражение лица и на что готовы пойти девушки, лишь бы получить его поцелуй. И на меня он смотрит точно так же: пытается очаровать, хоть, возможно, совершенно неосознанно. Медленно расстегивает молнию толстовки и стягивает с плеч, но полностью не снимает. Даже в темноте я вижу новые шрамы: кучу мелких и тонких, среди которых, словно кит на мелководье, выделяется один ровный и глубокий, через плечо и грудь. Судя по всему, он-то Ма’ну и досаждает больше всего.
— Зудит немного, — не хочет признавать боль этот сумасшедший и со знанием дела роется в лекарствах. Находит почти пустой тюбик с каким-то гелем и вручает мне. — Это поможет.
Я пытаюсь найти на спайке срок годности, но Ма’ну кладет свою руку поверх моих и взглядом дает понять, что в этом нет необходимости.
Мы садимся на пол друг перед другом, я выдавливаю немного геля и разогреваю его в ладонях. Потом медленно, стараясь действовать максимально аккуратно, втираю его в шрам. Ма’ну тяжело дышит и лишь по тому, как изредка шипит сквозь зубы я понимаю, как сильно ему на самом деле больно. Слезы наворачиваются на глаза — и вот я уже шмыгаю носом, как последняя размазня. Но все-таки довожу дело до конца и, когда пытаюсь встать, чтобы найти, чем бы вытереть руки, Ма’ну придерживает меня за локоть и тянет сесть обратно.
— У меня проблемы с головой, — говорит совершенно серьезным тоном. Сразу видно, что решение признаться далось ему не легко. — Но мой врач говорит, что это не наследственное, а последствия нескольких психотравм. Я лечусь в частной клинике и, раз уж ты знаешь мое имя и, кажется, узнала меня, мне придется попросить тебя дать обещание не распространяться на мой счет. Иначе мои адвокаты затаскают тебя по судам.
Мне хочется рассмеяться от всей души, так много прежнего Ма’ну в этом серьезном категоричном заявлении. Но я сдерживаюсь и просто говорю:
— О’кей, никаких комментариев для прессы. Где подписаться о неразглашении?
— Мои адвокаты… — начинает он, но поймав мой смешок, улыбается в ответ. — А кто ты? Чем занимаешься?
— Я художница.
Мне так невообразимо приятно, что теперь я имею полное право называть себя так, и за этим словом нет ни грязного мира модельного бизнеса, ни любовников с их дорогими подарками, ни туфлей, в которых нормальная женщина не сделает и десятка шагов. Я в самом деле просто художница и за эти полгода стала женщиной, которая знает, чего хочет и больше не притворяется бестолковой куклой, потому что так проще жить.