Август заметил, что Теа последовательно обращается к старухе на «ты», дожимая ту до последней стадии прострации.
– Я… – попыталась ответить герцогиня, – я…
– Перестаньте себя позорить, граф! – неожиданно вступила в разговор юная Барбара. Она была похожа на куклу, но куклой, судя по всему, не была. – Ваш брат – благородный человек, вы должны бы это знать лучше меня!
Слава юности! Возможно, Барбара Конти была действительно тайно влюблена в Августа или, может быть, просто ему симпатизировала. А возможно, ее раздражал именно Райк. Но в любом случае сказанное ею было оскорбительно, в особенности потому, что было сказано юной девушкой и в абсолютно неоскорбительной форме.
Райк побледнел. Наверное, слово за слово – и случился бы скандал, который пришлось бы решать ударом шпаги. И не то чтобы у Августа дрогнет рука – он уже не считал Рейнике-лиса братом, да и перед родителями после всего с ним случившегося никаких моральных обязательств не имел. Он для них никто, но и они для него тоже. Другое дело, что ему это было уже не нужно. Даже если бы случилось невозможное и отец – бывший отец – захотел бы вернуть ему титул, Август не принял бы. А убивать кавалера де Базома ему было противно. Грязное дело. Нечистоплотное даже для темного колдуна. Как-то так.
Однако разговор на этом и закончился – во всяком случае, на данный момент продолжения не последовало, – потому что к Августу подошел один из герольдов короля и передал настоятельное приглашение его величества Максимилиана III проследовать к трону. Король желал видеть Августа и графиню Консуэнскую – герольд так и назвал Теа: «графиня Консуэнская», – и «обменяться с ними мнением по ряду животрепещущих вопросов». Что ж, воля монарха была выражена недвусмысленно. И ведь королям не отказывают, не правда ли?
Разговор состоялся не у трона, а в Зеркальной гостиной – комнате, расположенной сразу позади тронного зала. Август и Теа прошли туда на глазах у множества гостей вслед за королем и его ближайшими советниками, вызвав своим неожиданным появлением неровный гул голосов, перекрывший даже звуки музыки. Потом…
Потом все рассаживались. Король сел в кресло, заменившее ему трон, остальные, молчаливые и в большинстве своем несколько растерянные, разместились на стульях, выставленных полукругом в нескольких метрах от импровизированного трона. Пока устраивались – молчали. В присутствии короля произносить мысли вслух не хотелось, да и вообще, лучше было подождать развития событий. Кто его знает, куда нынче ветер дует!
– Сударыня! – нарушил наконец король повисшее в гостиной молчание. – Вы утверждаете, что вы графиня Консуэнская, я правильно понял?