— Вам, — сказал он, торжественно подняв палец, — этот план должен быть особенно близок. Ведь вы не случайно носите такую фамилию, господин Розен. Понятно, что она американизирована…
«Елы-палы», — подумал Розин. Он не стал разубеждать увлеченного старичка, взял у него все жалкие бумажки, самодеятельные решения-постановления с кучей пышных названий и печатей. И предпринял атаку на самую неприступную касту Калифорнии — общество «старых русских».
Разумеется, среди них не было потомков моряков с фрегатов «Юнона» и «Авось», а также со шлюпов «Надежда» и «Нева», на которых, по утверждению инициативного старичка, также плавал командор. Зато были заносчивые внуки белоэмигрантов и допущенные в их среду беженцы советских времен, по большей части богемного пошиба. К силиконовым программистам и прочим вновьприбывшим с перестроенной родины они относились как к пыли под ногами. Не было для «старого русского» большего оскорбления, чем сравнение с новым иммигрантом. В некоторых наиболее аристократических кругах русской Калифорнии одно время всерьез обсуждали возможность перехода на французский в качестве языка внутреннего общения. Загвоздка состояла лишь в том, что в этом случае дети, несомненно, забыли бы язык Пушкина и Саши Черного.
Владимир использовал все свои связи среди американского истеблишмента для того, чтобы оказаться представленным графине К., чей дедушка, само собой, последним взошел на борт парохода во Владивостоке, прикрывая отступление своих кадетов. И на изысканном пати, сияя своей неотразимой улыбкой, молодой русский патриот поделился с графиней планами оказания помощи бедной родине. Естественно, за счет собственных скромных сбережений.
Заводить в этом обществе разговор о современной России без особых причин считалось дурным тоном. Графиня, в замужестве Манукян, испытующе посмотрела на него своими маленькими голубыми глазками, из которых один казался поставленным выше другого. И тогда Розин, скромно потупившись, поведал, что у него есть особые, личного характера, причины поддерживать бывших соотечественников. Масштабная программа развития Дальнего Востока носит имя Великого Командора. В Красноярске верные почитатели собираются восстанавливать его памятник. Энтузиасты мечтают построить корабль, который повторит маршрут первопроходцев. В этой ситуации он, Вольдемар Розен, просто не может остаться в стороне. Фамильная честь требует, чтобы он внес свой вклад. И хотя он не обладает большими средствами, на которые можно поднять столь серьезный проект, но возможно, русская община, в память о своем великом сыне…