Написание этих нескольких фраз совершенно обессилило ее.
Это был первый спокойный сон с тех пор, как начались ее ночные кошмары. Она понимала, что ей следовало бы наслаждаться таким облегчением. Но стоило ей только прикрыть глаза, как образы из других ее снов, страшных и непонятных, мрачными тенями снова встали вокруг ее кровати с балдахином.
Один из них был наиболее жутким. Тот, в котором она смотрела на красивого мужчину восточной внешности, который при виде нее пришел в ужас. Его испуг вначале просто озадачил ее, пока она не увидела свои тянущиеся к нему руки, иссушенные чуть ли не до костей. Она услышала треск раскалывающегося дерева, звон разбитого стекла, и уже в самый последний момент перед своим пробуждением догадалась, что выбирается из какой-то витрины.
Еще через неделю ей приснилось, что она своими руками душит женщину также восточной внешности, наблюдая по ее глазам, как жизнь медленно покидает ее тело. И, словно первые два сна доставили ей недостаточно страданий, ей приснился и третий кошмар. В нем из ночной темноты на нее неслись два огромных поезда; они двигались навстречу, с противоположных направлений, и ярко светившие прожекторы на их локомотивах напоминали глаза разгневанных богов. Затем она почувствовала, что уносится в небо на ложе из огня, и проснулась с пронзительным криком, который разбудил всех в доме.
Невозможно было забыть эти кошмары. Но где-то в глубине души она определенно чувствовала: эти сны представляют собой обрывки чьего-то жизненного опыта или переживаний, которые она пока не могла осмыслить и которым у нее не было объяснения. Поэтому ей было важно сохранить все фрагменты в целостности на будущее.
Спустя несколько минут Сибил немного успокоилась и перестала судорожно хватать ртом воздух; дыхание постепенно стало глубоким и размеренным, а комната опять вернула обычные очертания ее спальни.
Кричала ли она во сне и на этот раз?
Видимо, нет. В противном случае к ней бы зашла Люси. Или кто-то из других горничных. А может быть, кто-то из ее братьев, Итан или Грегори – тот из них, кто еще не упился до беспамятства.
Мощные порывы ветра со стороны озера Мичиган постоянно трепали их огромный дом. Некоторые ставни окончательно разболтались и сейчас ритмично стучали в каменные стены – звуки эти напоминали тяжелую неровную поступь какого-то раненого великана.
Их дом, Паркер-хаус, был одним из первых особняков, построенных на месте осушенных болот к северу от делового района Чикаго, и родители Сибил оставили его ей, исключительно ей, чтобы эта недвижимость не стала жертвой пороков ее младших братьев. С семейным бизнесом родители поступили похожим образом, устроив Итана и Грегори на малозначительные должности, создававшие только иллюзию власти и влияния, тогда как более квалифицированные работники следили за тем, чтобы братья не натворили глупостей.