– Похоже, проскочили, – сказал я, не в силах избавиться от мыслей о наших друзьях, погибших в «Колумбии». Убежден, остальные члены экипажа тоже думали о них.
Теперь мы находились в земной атмосфере, и, когда скорость упала ниже скорости звука, я отключил автопилот и принял управление на себя. Я впервые пилотировал космический челнок в атмосфере и знал, что у меня будет лишь одна попытка его посадить.
Поскольку траектория нашего снижения была в семь раз круче, а скорость в 20 раз выше, чем у самолета, я испытывал воздействие гравитации: вестибулярное головокружение и визуальный симптом – нистагм, ритмические подергивания глазных яблок вверх-вниз. Приближаясь к отметке 600 м, я постарался отвлечься от этих физических проблем.
– Высота 600 м, далее предварительное выравнивание, – сказал Скорч.
– Принято, предварительное выравнивание, – отозвался я, подтверждая, что услышал его. – Приготовиться выпустить шасси.
Когда мы спустились ниже 600 м, я начал медленно и сосредоточенно поднимать нос корабля, переходя на значительно более пологую траекторию планирования и ориентируясь все в большей мере по визуальным средствам обеспечения посадки сбоку от ВПП и в меньшей – по приборам корабля.
На 100 м я сказал Скорчу:
– Выпустить шасси.
Скорч нажал соответствующую кнопку:
– Шасси выпущены.
С момента выпуска шасси до приземления остается лишь около 15 секунд. В этот короткий промежуток времени я старался жестко контролировать планирование шаттла, чтобы пересечь границу взлетно-посадочной полосы на нужной высоте (7,8 м) и иметь в момент касания нужную скорость (370 км/ч) и вертикальную скорость снижения не более 0,6 м/с. Посадку осложнял сильный боковой ветер. Я не сумел добиться касания строго на средней линии, но к моменту остановки мы были ровно посередине полосы. Я думаю, большинство командиров шаттлов, являвшихся также пилотами палубной авиации – летчиками ВМС и морской пехоты с опытом ночной посадки на палубу авианосца, – согласятся, что при прочих равных сажать орбитер проще. Тем не менее это одна из самых сложных задач для пилота. Особенная трудность в том, что ты должен совершить безупречную посадку после пребывания в космосе, страдая от усталости, тошноты и обезвоживания. Вдобавок на тебя смотрит весь мир.
Через несколько месяцев после завершения космического полета STS-118 я приехал в округ Колумбия на встречу с членами конгресса и поужинал с невестой Марка – конгрессменом Габриэль Гиффордс. Я познакомился с Гэбби в Аризоне пару лет назад, приехав встречать Марка в аэропорт. Она оказалась дружелюбной, сердечной и страстно увлеченной своей работой на посту сенатора от штата Аризона. Наша краткая встреча произвела на меня такое впечатление, что я подшучивал над Марком, вопрошая, что она в нем нашла.