Я приехал. Падает снег и кружится. Ранее утро, оба зеваем, не выспались. Смеемся и строим планы.
Планы на каникулы. Ты все время говоришь, говоришь, тараторишь: „Сначала театр „Сатиры“, он на гастролях дает „Таблетку под язык“, — Миронов, Папанов. Потом „Домский собор“. Затем выставка икон — Андрей Рублев, Даниил Черный…“.
Помнишь, как в соборе остановились перед огромной иконой, — „Апокалипсис“. Ты спросила: „Кир, что такое Апокалипсис?“. Я, немного подумав, ответил: „Откровение“.
Проходивший мимо священник, одобрительно закачав головой, и окинув нас взглядом, сказал:
„Правильно молодой человек. А Вам девушка, должно быть стыдно. Советую читать больше“.
— Кирилл да ты у меня образованный.
Я возразил, — ты знаешь, вырвалось название иконы у меня произвольно, даже не знаю, как это получилось. Наверное, по наитию.
— Не скромничай, не скромничай.
Вечер в кафе. Я немного растерян. Пьем коктейли из огромных бокалов. Ты вытаскиваешь из сумочки вяленую тарань: „Отец прислал посылку“. Шелушим рыбу, запиваем красной жидкостью. Танцуем под саксофон. Твои глаза и губы напротив.
Признаюсь,… стыдно, я тогда напился-напился, хлопнул дверью на выходе из кафе. Прости.
Но и ты хороша: „Лучше бы купил себе югославские сапоги в универмаге на эти пятьдесят рублей“.
Самое интересное, никак не могу вспомнить название спектакля в музыкальном театре, — „Пигмалион“, или
„Летучая мышь…“ Татьяна Шмыга, Герард Васильев. Название… не помню, хоть убей.
Еще места попались не ахти, — балкон, мое кресло за колонной, которая загораживает сцену. Я все время вытягиваю шею, галстук съезжает на бок, давит узлом шею. Ты хмыкаешь в программку, поправляешь галстук. У тебя нежные пальцы, чувствую их дрожь и тепло. После антракта набираюсь смелости, пересаживаюсь, усаживая тебя на свои колени. Соседи шушукают, возмущенно поглядывая в нашу сторону. Плевать,… теперь все видно, и ты сидишь, не шелохнувшись у меня на коленях. Волосы пахнут морем.
Брюки после спектакля в гармошку, но зато масса впечатлений…»
— Кирилл! Кирилл!
Кирилл, подняв голову, увидел стоящего напротив человечка во френче.
— Кирилл! Ну, и что было дальше?
— Не хорошо подглядывать, — Кирилл аккуратно сложил письмо.
— Так интересно же, что дальше будет….
Ты проводишь ее на квартиру, которая она снимала.
Напросишься в гости. Свечи, шампанское… поцелуи и ласки до утра?
— Разыгралось у тебя мой друг воображение.
— А что тянуть? Инициативу надо брать в свои руки. Ловить момент удачи.
— Так ты еще и инициативный у меня получился, — смутился вдруг перед своим творением Кирилл. — Все спать, спать… завтра много работы.