Катались они по окрестностям на двух старых мотороллерах два дня. Появление Томаша везде сопровождалось ажиотажем. Он был как Гулливер в стране лилипутов. Громадный, добрый и не похожий на остальных, он сразу же становился любимцем. Его звали в гости, угощали едой и напитками, показывали местные достопримечательности. Китайские люди оказались на редкость гостеприимными и приветливыми.
Прогулки по провинции продолжались почти два дня. Пока проводнику Томаша не позвонила Янь и не попросила немедленно приехать в гостиницу. Раз попросила, значит надо приехать. Сели на ставшие уже родными мотороллеры, помахали на прощанье новым знакомым и поехали в гостиницу. Добрались быстро.
Янь сидела в номере у Томаша и плакала. Тот в первый раз увидел подругу в таком состоянии.
– Что случилось? – спросил он её.
– Всё пропало, – всхлипывая, ответила она, – проклятые чехи. Я позвонила в посольство, как ты советовал, и мне сказали, что никто никуда не поедет. Далеко им. Я целый день звонила. Что только не предлагала. Сначала сказали, что посол болеет. А потом вообще перестали трубку поднимать. А у меня послезавтра открытие. Всё пропало.
– Открой без посла, – посоветовал Томаш.
– Как без посла?! – закричала Янь. – Как без посла, когда уже каждая собака в городе знает, что приедет посол. А если он не приедет, то я потеряю лицо. Со мной никто никаких дел иметь не будет. Потому что я трепло.
И она опять заплакала. А потом предложила Томашу побыть послом. На один день.
– Ты с ума сошла, – ответил на это предложение Томаш, – никогда в жизни. Это совершенно другой человек. Я не могу выдавать себя за посла. Это преступление. Да и не похожи мы совсем.
– Вы, европейцы, для нас все на одно лицо, – ответила на это Янь, – все похожи, никто и не догадается. И ты не говори, что ты посол. Просто кивай головой. И улыбайся. У тебя такая обаятельная улыбка.
– Нет, нет, нет, – выставив руки вперёд, запротестовал Томаш, – я на эту авантюру не пойду. Я тут два дня по окрестным сёлам рассекаю, меня уже все знают.
– Так ты в майке и шортах рассекаешь, – запротестовала Янь, – а мы тебя приоденем. Костюм, парфюм, причёску другую. Побреем, если надо будет.
И Янь начал приводить всё новые и новые аргументы в пользу того, что никто Томаша не заподозрит в том, что он не посол. Томаш отказывался, ругался и просил оставить его в покое. Но Янь была тверда и напориста. Три часа без перерыва она уговаривала приятеля, обещая мыслимое и немыслимое. И Томаш сдался.
– Чёрт с тобой, – сказал он, – делай, что хочешь. Я спать хочу. Если меня посадят за мошенничество, то ты мне будешь передачки носить.