— Стой! Стой! Ребров!
Пожилой человек в золотых очках, сидевший рядом с ним, что-то сказал шоферу, машина заскрежетала шестеренками скоростей и стала заворачивать. Ребров остановился, посмотрел с недоумением. Потом узнал.
— Голованов! — вскрикнул он и побежал к машине.
Молодой человек в блузе открыл дверцу.
— Молодец, Борис. Мне Запрягаев по телефону все рассказал. Ну и взял ты их в шоры.
— Наверно, и теперь еще не опамятовались, — улыбнувшись, заметил спутник Голованова.
— Подвинься, Нечаев, задавишь, — пошутил Голованов над своим соседом, освобождая место Реброву.
— Такого не задавишь, — добродушно засмеялся Нечаев и подвинулся насколько мог.
— Как с чехами? — спросил Ребров, когда машина снова понеслась по улице.
— Очень серьезно, — ответил Голованов. — Челябинск занят, в Сибири казачьи восстания. В Уфе и Самаре — эсеры. Да вот сейчас узнаешь: начальник академии сделает доклад.
Автомобиль, объехав базарную площадь, остановился около богато расписанного особняка. Архитектор не пожалел красок, не оставил ни одного места на стенах дома, чтобы не расписать золотыми завитушками. Хозяин дома, пивовар Поклевский-Козелл, был «истинно русский» человек и питал слабость к старине.
Ребров вошел за Головановым и Нечаевым по широкой полутемной лестнице в мрачный зал. Из-за письменного стола с шумом вскочил широколицый лохматый юноша и бросился к Голованову.
— Сюда, сюда. Совещание в кабинете Долова.
Голованов повернул в дверь налево, и они попали в небольшой кабинет, сплошь увешанный огромными картами. Возле той, на которой были наколоты маленькие красные и белые флажки, стояло пятеро мужчин. Один из них водил по ней длинной деревянной палочкой.
Навстречу Голованову пошел высокий, прямой, с узкой талией военный в белом кителе.
— Не знакомы? — обернулся Голованов к Реброву.
— Долов, — протянул руку человек в кителе. — Андогский, — подвел он Реброва к человеку с длинной палочкой.
— Матковский, — назвал себя сосед Андогского.
— Медведев, — хрипло отрекомендовался ветхий старик в золотых очках.
— Расторопный, — с достоинством произнес последний — красивый седой человек с изумительно правильными чертами лица, прекрасным румянцем и белоснежной кожей.
Ребров посмотрел на собравшихся. Даже с первого взгляда можно было безошибочно определить, что все военные, за исключением Долова, принадлежат к старому царскому генералитету. Медведев даже в брюках с лампасами. Только отсутствие погон лишало блеска собравшееся общество.
— Начнем? — спросил Голованов, нахмурив лоб.
Все сели за большой стол с грудой карт.