Баронесса так сильно схватила Александра Константиновича за шею и настолько отчётливо всё произнесла, что он заподозрил Мыслевскую в присущей ей хитрости.
– Нет. Ты осталась прежней. И я до сих пор восхищаюсь твоими волосами, твоими прелестными ручками, – в подтверждении сказанного граф поцеловал её пальчики. – Я никогда не перестану восторгаться твоей неземной красотой, но…
– Я видела тебя утром. Как ты бегал с вёдрами в одних штанах. Алекс, ты в превосходной форме. И эта бородка тебе очень идёт.
Граф ощутил прикосновение женских пальчиков, спускающихся вниз, к мышцам живота.
– Я соскучилась по тебе, – томно произнесла баронесса. От её недавнего хмельного поведения не осталось и следа. – Скажи, ты скучал по мне? По нашим ласкам?
–Нет, не скучал, – тихо прошептал граф. – Я никогда ещё так не врал.
Граф Соколовский не устоял перед чарами баронессы, своей былой любовницы, и заключил её в свои крепкие объятья. Вино, выпитое за продолжительный вечер, действовало против его воли и рассудка. Быстрым движением Мыслевская потушила свет, и спальня графа Соколовского погрузилась во тьму.
Глава четвёртая
Падение орловского Нарцисса
Третий день пребывания графа Соколовского в барсуковской усадьбе начался с прегадкого происшествия. Ранним утром, обнаружив в постели, рядом с собой, нагую, спящую сном рыжего ангела, Марину Николаевну, граф содрогнулся. То, что он принял за страшный, хотя в то же время и невероятно сладостный сон, оказалось явью. Дворянин до крови закусил губу и закрыл лицо худыми пальцами. Жилистое тело его охватило мелкими частыми судорогами, а пальцы с силой прошлись по лицу, едва не расцарапав кожу.
– Господи, что же я наделал, – в ужасе прошептал Александр Константинович.
Надо сказать, известный столичный франт и прагматик, редко сожалел о содеянном. Встречаются люди, которые, совершив какую-то оплошность или неверный поступок, начинают мечтать: «вот бы повернуть время вспять и сделать иначе. Было бы чудесно, второй раз я бы этой ошибки не допустил». Такое поведение Александр Константинович считал величайшей глупостью. Граф Соколовский каждый раз приучал себя делать выводы из любого неправильного поступка, чтобы в будущем не совершить подобной ошибки. Но на этот раз он дал слабину. Он готов был заплатить любую цену, лишь бы возвратить минувшую ночь. Граф убеждал себя, что непременно довёл бы Мыслевскую до её комнаты, где и оставил бы. Мечты, мечты, как вы сладки!
Соколовский принялся будить свою соблазнительницу. Но выпитое за вечер вино и привычка спать до обеда не позволили баронессе открыть глаза. Она сквозь сон отмахнулась от переходящего на крик графа и отвернулась к стене, выставив во всей красе белую бархатную спинку.