– Чтоб тебя! – граф в бешенстве хлопнул по перине. – Ведьма!
Поднявшись в скверном состоянии духа, он хотел, по обыкновению, приступить к чтению молитв, но что-то оттолкнуло его от иконы Спасителя. Александр Константинович стиснул зубы и в спешке оделся и вышел прочь, заперев спальню на ключ.
На террасе его ожидало второе сильное разочарование – дождь. Начавшись во второй половине ночи, осенний дождик ещё продолжал капать, превратив барсуковский сад в бесконечное месиво грязи. Александру Константиновичу пришлось через силу взбодриться, и под ударами хоть и мелких, но частых капель, граф размял суставы шеи, рук, поясницы и ног. Граф Соколовский начал выполнять свою утреннюю пробежку, бегая взад-вперёд по красивым дорожкам. По обе стороны лежали грязные лужи, волнующиеся под ударами редких капель.
– А-а-а! Проклятье! – он не выдержал и с чувством сплюнул.
В состоянии небывалого раздражения он вернулся в дом. Неизвестно, что случилось бы дальше. Графа бросило в яму отчаянья и, находясь в этой яме, он был готов совершить нечто страшное. Его не страшил ни скандал, вполне могущий разразиться в барсуковском доме, ни тот взрыв сплетен и осуждений, который несомненно прогремел бы в столице. Отворив запертую дверь, Александр Константинович обнаружил свою комнату абсолютно пустой. И это его успокоило. В тот же момент разум его словно очистился, и стало легче дышать.
Франц Карлович, потерпевший вчера сокрушительное поражение от князя Пулева, медленно спускался по лестнице около полудня. Оторвав взгляд от пола, он обнаружил перед собой графа Соколовского.
– О, мой добрый, но неудачливый друг, Франц Карлович, с добрым утром! – радостно поприветствовал своего секретаря граф.
– Доброе, Александр Константинович. Я вижу, этот день для вас действительно счастливо начался, – пролепетал, пропахший насквозь французскими духами, потомок обрусевших немцев, не замечая мимолётной хозяйской досады, осенившей худое лицо. – Я же потерпел полное фиаско. Фёдор Иванович второй вечер подряд обыгрывает меня в винт. Мне теперь даже отыгрываться нечем. Александр Константинович, вы не могли бы дать мне в долг рублей двести? Обещаю, сегодня же отдам, если отыграюсь.
– А если не отыграетесь? – улыбнулся граф. – Плакали мои денежки? Нет, хоть я вас люблю, но денег не дам. Сам в долгах. Впрочем, я солгал. Я ведь и не люблю вас, Франц Карлович, и даже ненавижу. Ненавижу вашу привычку так сильно душиться. Скажите, для чего надобно разбрызгивать на себе полфлакона недешёвых духов?
– Для особого впечатления. Дамам нравится, когда кавалер приятно пахнет. Ну, раз не двести, так хотя бы червонцев пять, дайте, умоляю.