В зарождении жемчужин нет ничего потайного. Есть лишь чудо виртуозного мастерства, повторенное пятьсот миллионов раз в год. Есть лишь соединение циркового трюка и дерзкого медицинского эксперимента, поставленного на конвейер.
Операторов, то есть людей, умеющих вводить ядрышко в тело моллюска, в Японии насчитывается двенадцать тысяч. Поначалу число показалось мне небольшим. Но ведь если вдуматься, это двенадцать тысяч опытных хирургов, каждый из которых ежедневно делает по четыреста-восемьсот операций; это двенадцать тысяч ювелиров, от которых требуется куда более филигранное мастерство, чем от людей, оправляющих готовые жемчужины в золото и серебро.
Операционный цех — продолговатая постройка, стены которой сплошь застеклены, как у дачной веранды. Такие оконные переплеты бывают в Японии лишь у школ. Меня привели сюда и сказали:
— Смотрите, спрашивайте, а потом попробуйте сделать все своими руками. Тогда лучше поймете, что к чему. Жертвуем вам сто раковин. Выживет хоть пара — сделаете из них запонки.
Иду встречать плот, чтобы проделать все с самого начала. Мужчины вытаскивают из-под воды привязанные снизу к жердям проволочные сетки с трехлетними акоя.
Раковины высыпают на дощатый пол. Минут через тридцать они начинают раскрываться. Тут между их створками вставляют деревянные клинья. Одновременно раковины на глаз сортируют по весу, складывают рядами в жестяные лотки и несут в операционный цех.
Внутри операционная похожа на светлый школьный класс, точнее даже на университетскую лабораторию, где все студенты делают один и тот же опыт. По обе стороны от прохода, словно парты, расставлены деревянные столы.
Операторы сидят поодиночке. Перед каждым из них лоток с раковинами, зажим, коробки с ядрышками разных размеров, набор хирургических инструментов, смоченный морской водой брусок с присадками.
Чтобы ядрышко стало жемчужиной, надо ввести его именно в то место, где моллюск терпел бы внутри себя этот посторонний предмет. Надо добиться еще и того, чтобы раковина впредь откладывала перламутр не на своих створках, а именно вокруг этого инородного тела.
Вот почему приходится делать нечто похожее на прививку плодовых деревьев — вводить вслед за ядром кусочек живой ткани от другого моллюска.
Для этой цели используются годовалые раковины-подростки. В том месте, где тело моллюска примыкает к створке, как кожа к ногтю, ножницами, вроде маникюрных, срезается двухмиллиметровая полоска. Ее кладут на влажный деревянный брусок и делят на пятнадцать частей. Одна двухстворчатая раковина, стало быть, обеспечивает присадками тридцать операций.