– Людочка! – вскрикнул он. – Я вас ждал! Я верил! Я знал, что вы придете.
– Ешьте, – она протянула кулек.
– Спасибо, я сыт. О, благодарю вас.
– Пижама висит. Вы отощали.
– Просто она не по размеру, – успокоил ее Лев Евгеньевич.
Он снял очки, и они поцеловались.
– Когда меня привезли с операции, меня уронили, – сообщил Хоботов.
Всплеснув руками, она крикнула:
– Я так и знала!
Хоботов размяк. Хотелось хныкать и жаловаться. Он изливался, точно на исповеди:
– Людочка, сколько я пережил! Людочка, я лежал на столе. Обнаженный и беззащитный. Со мной могли сделать все, что угодно. А вас со мной не было…
– Ну, я ж не знала! Если бы Костик меня не нашел… Ешьте!
– Не хочется, – сказал Хоботов. – Не идет. О господи, – произнес он чуть нараспев, – по жизненной дороге с усилием передвигаю ноги…
– Вы говорили об этом врачу? – спросила Людочка озабоченно.
– Эти стихи принадлежат одной французской поэтессе, – ласково пояснил Хоботов. – Знаете, в это самое время она носила под сердцем дитя. «Что ждет тебя, младенец бедный мой? Не ем, не пью. Тревожусь в час ночной…»
– Это бывает и очень часто, – сказала Людочка авторитетно. – Проявления самые неожиданные. К нам в девятнадцатый кабинет ходила дама в таком положении. Можете себе представить, при виде мужа ее тошнило.
– Боже, сколько в вас чистоты! – воскликнул Хоботов умиленно.
Они начали целоваться. И за этим занятием их и застали Костик и красавица Алевтина.
– Поправляетесь? – спросил Костик приветливо.
– Костик, – сказал Хоботов с чувством. – Вы мне вернули этот мир.
– Да ради бога. Чуть что – обращайтесь, – сказал Костик с княжеской щедростью. – Людочка, – это Алевтина.
– Здравствуйте, – зарумянилась Людочка, – Костик мне про вас говорил.
Красавица Алевтина оглядела Костика с некоторым недоверием.
– Верю. Он разговорчивый малый.
– Просто слово боюсь сказать, – Костик довольно улыбался.
Алевтина вручила Хоботову конфеты, а Костик сообщил между делом:
– Мы не одни. У нас эскорт. Савранский на своем мотороллере.
– Так пусть он идет сюда, – заволновался Хоботов.
– Невозможно, – развел руками Костик. – Он не бросит стального друга.
И крикнул:
– Савранский! Не уезжай.
– Слышу, – откликнулся Савранский.
Он стоял, опершись на своего коня, весь в черной коже, и покровительственно беседовал с молодой медсестрой.
В новом костюме, в шляпе набекрень, показался великолепный Велюров. Костик его увидел первый.
– Смотрите, до слез знакомый образ.
– Возьмите яблоко, – Велюров протянул Хоботову свой дар. – Это вам. Для поправки.
– У вас вид триумфатора, – сказал Костик. – Кого вы разбили под Аустерлицем?