Леонтий Минаевич хитро прищурился:
– Он строил, а ты, значит, будешь жить.
Савва только развел руками.
– Я-то при чем? Они решили. Мое же дело, Леонтий, солдатское.
– Наши тебя поминают по-доброму, – ободрил его Леонтий Минаевич.
– Раньше делал, теперь учу, – сказал Савва еще задумчивей. – Лучше будь, говорит, педагог. Солидней выглядит.
– Ей видней, – лояльно отозвался Леонтий. – Гравер ты был высокой марки. Это могу сказать доверительно.
– Боюсь, теряю квалификацию, – озабоченно вздохнул Савва. – А что человек без ремесла? Поглядел бы, как Лев Евгеньевич мается.
* * *
Хоботов стоял на углу, переминался близ лаборатории, куда деловито входили люди, стыдливо прятавшие в газетных листах разнообразные сосуды. Снова принялся сеять дождичек. Хоботов вознамерился раскрыть зонтик. Зонтик плохо слушался своего владельца. Хоботов нажимал, дергал, чертыхался чуть слышно. За этим его и застала Людочка.
– Этот зонтик – большой оригинал, – сказал с принужденной улыбкой Хоботов.
Людочка помогла ему справиться с этим непокорным предметом и матерински улыбнулась:
– Вы как дитя.
– А между тем мне сорок три года, – сказал Хоботов виновато.
– И направление где-то посеяли…
– Да, – согласился Хоботов грустно, – все выглядит ужасно нелепо.
Шагали под черным мокрым шатром, Хоботов отклонял свой зонтик в сторону девушки, но и она проявляла взаимную заботу, пытаясь надежнее защитить многодумную голову своего спутника от набиравшего силу дождя.
– Знаете, – вдруг признался Хоботов, – мне просто стало безмерно страшно, что вы вдруг исчезнете…
– Вы такой одинокий? – участливо спросила Людочка.
– Как вам сказать?.. – задумался Хоботов и неожиданно продекламировал: – «Воспоминанья горькие, вы снова врываетесь в мой опустелый дом…»
Она восторженно его оглядела.
– Это – вы сами? Сами придумали?
– Нет, – скромно сказал Хоботов. – Это Камоэнс. Португальский поэт. Он уже умер.
– Ах, боже мой! – вскрикнула Людочка.
– В шестнадцатом веке, – подтвердил Хоботов.
– В шестнадцатом веке! – поразилась Людочка.
– Да, представьте, – сказал Хоботов. – На редкость грустная биография. Сражался. Страдал. Потерял глаз. Впоследствии умер нищим.
– Надо же! – чуть слышно проговорила Людочка.
Она была потрясена. Ореховые глазки ее увлажнились. И дождевые капли стекали по щечкам, смешиваясь со слезами.
Взволнованный Хоботов умилился.
– Боже, какая у вас душа!
Они вошли в автобус, спасаясь от ливня.
И вновь началась борьба с зонтиком, на этот раз не пожелавшим закрыться. Пассажиры, было их предостаточно, не скрывали неудовольствия.
Людочка пришла Хоботову на помощь. Зонтик послушно свернул свои крылышки. Хоботов страдальчески морщился.