– Нет, – сказал Хоботов. – Рембо. Умер в девятнадцатом веке. Очень талантлив и очень несчастен.
– Он – тоже? – вскрикнула Людочка.
Хоботов грустно кивнул.
– Ему отрезали ногу.
– Они у вас все – как сговорились, – сказала Людочка с досадой.
– Вы правы, – согласился Хоботов, – какая-то закономерность. Ну вот… У вас уже губки дрожат. – Хотите, я научу вас полечке?
Из комнаты Велюрова вышел повеселевший Костик. Услышав донесшиеся из-за неплотно прикрытой двери хоботовские слова, он изумился.
Удивилась и Людочка.
– Вы танцуете?
– Это песенка, – сказал Хоботов. – Старая французская песенка. Очень наивная и прозрачная. Я вам ее сейчас спою.
И неожиданно приятным тенорком старательно вывел:
– «Мон папа не ве па, ке же дансэ ля полька…»
Людочка попробовала пройтись под этот мотив. А Костик, покачивая головой, ушел к себе.
* * *
И тут прозвенел – один, два, три раза – звонок. Вышла принаряженная Маргарита, вышел Савва при галстуке, торжественный и смущенный. Дверь распахнулась. Вошли Орловичи. Нина Орлович была довольно флегматичной рыхловатой брюнеткой. Сам же Орлович был невысокий коренастый мужчина с несмываемой усмешкой на тонких губах. Почему-то все время он потирал ладони.
– Милости просим, давно вас ждем, – приветствовала их Маргарита.
– Это и есть Савва Игнатьевич? – оглядывая Савву, спросила – не без лукавства – Нина Орлович.
Савва конфузясь ответил:
– Так точно.
– Приветствую вас, коллега, – сказал Орлович и пожал ему руку.
– Савва Игнатьевич, – попросила Маргарита, – стукни Хоботову. Скажи ему, что Нина Андреевна и Глеб Николаевич уже пришли.
Заслышав имя экс-супруга, Орлович удивленно приподнял брови. Проходя в комнату, Нина Орлович заметила:
– Ваш Савва Игнатьевич очень мил.
– Он был художником по металлу, – сказала Mapгарита. – Теперь он преподает.
– Интересно, – сказала Нина Орлович. – И что ж, он хорош со своим… предшественником?
– Естественно, – улыбнулась Маргарита. – Он его очень любит. Хоботова нельзя не любить.
И, гася вздох, добавила:
– Прекрасное большое дитя.
– А как он относится к Савве Игнатьевичу? – продолжала допытываться Нина Орлович.
– Бесспорно, отдает ему должное.
Нина Орлович была сражена.
– Это высокие отношения.
С еле заметной снисходительной улыбкой, Маргарита Павловна пожала плечами:
– Нормальные – для духовных людей.
Вместе с гостями она прошла в комнату, а Савва осторожно постучался в хоботовскую дверь. Спустя короткое время, появился недовольный Хоботов.
Савва мягко сказал:
– Слышь, Лев Евгеньевич, – пришли Орловичи.
– Увы, – Хоботов развел руками.
– Вот это уж ты брось, – Савва нахмурился. – Она сказала, чтоб шел обязательно.