— А при всех-то, — прервала я, кипя гневом, — а при всех-то: «Мои дорогие друзья». Вот я скажу такое волшебное слово и превращу его в свинью.
— Не болтай, Ирка, — одернула меня Пана и продолжала — Виктор говорит: «Я ее в больницу отвезу». И они поругались. Я тихо лежала, даже глаза зажмурила. И тут наверху шум, потом свет, в потолке дверка открылась, и по ящикам, как по лесенке, завхоз слез сверху. Они ему коптилкой светили, а я в темноте лежала. Если бы нога не болела, я бы в это время прокралась обратно и через дупло убежала, потому что они совсем в это время про меня забыли. Завхоз им письмо читал. Сначала смешное какое-то: про идиотов и мадам в очках, будто привязанных к ушам. Потом начал читать, что завтра их окружат… только не знают, где у них склад. Вот они и говорят: надо срочно все увозить. Завхоз им рассказал, что он только что из-за кизяков все ящики перевез на арбе во двор… к кучеру.
— К арбакешу, — подсказала я.
— Да, да, к арбакешу.
Все ясно: они читали письмо Нияза к моей маме Я вскочила и опять бросилась к двери, потом снова вернулась и в изнеможении опустилась к Пане на тюфяк.
— Виктор говорит: «Она нам только мешать здесь будет». А сторож как закричит на него: «Ты понимаешь, что говоришь? Она там все разболтает, нам сегодня же, срочно, нужно все ящики увезти! А это потом пусть находят и забирают».
— Что — это?
— Ну, ковры, игрушки. Он даже ногой один шкаф ударил, там посуда разбилась, и они опять поссорились.
— Значит, они и меня нарочно здесь заперли, чтобы я не показала, как найти то дерево! Пана, Пана, это я взяла у своей мамы из портфеля письмо и там на дорожке потеряла!
Пана не поняла меня, но мне ничего не хотелось больше рассказывать. Я горько плакала, приговаривая:
— Если бы я могла убежать… А вдруг без меня и Сафронов не найдет то дерево?! А вдруг Булкин со сторожем увезли все? А они этими ружьями будут наших убивать!
— Ну, Ирка же, чего ты там бормочешь? — твердила Пана.
Ей нужно было досказать все страшное, что с ней случилось, а кто, кроме меня, мог ее выслушать? Я же опять строила тысячу планов. Пожалуй, больше всего похоже на правду было то, что я в конце концов придумала: Вася будет искать меня, увидит Полкана, отвяжет его, а Полкан пойдет по моим следам и приведет его сюда. И его и всех: Сафронова, Чурина, маму, бабушку!
— Они мне дали поесть, — дошли наконец до меня слова Паны. — У них был хлеб, беляши, какая-то еда в банках. А потом они мне дают стакан с вином, говорят: «Пей, нога не будет болеть, это тебе полезно». А у меня ногу так дергало, так она горела… Я стала пить, сначала вкусно, а потом противно. Но они всё приговаривают: «Пей сейчас же, это тебе лекарство». Потом в животе стало горячо, голова закружилась, и я, кажется, уснула. А проснулась, смотрю, Виктор с чужим узбеком меня с арбы стаскивают и сюда несут.