— Что? — Она моргает.
— Выходи из машины. Иди куда хочешь. Ты свободна. Вали, прячься, жди, когда тебя найдет Серега. Давай-давай, не смотри на меня своими глазами охреневшими. Ты думала, я железный, что ли? Или раз я подписал контракт, можно плевать на все? Врать? Недоговаривать? Тусить за моей спиной с поп-звездами, каждый шаг которых ловят папарацци? Нет уж, детка, ты права, пусть это будут проблемы Серого. С этого момента я к тебе никакого отношения не имею. Вылезай, я сказал.
Она долго и внимательно смотрит на него, словно пытается понять, не шутит ли. Снаружи — пригородная дорога, с двух сторон окруженная лесом, до ближайшей остановки минут тридцать ходу. Наконец Аня пожимает плечами и холодно говорит:
— Как пожелаете, Игорь Олегович.
Она выходит из машины и, едва закрывает дверь, Игорь резко трогается с места. Он испытывает мстительное удовольствие, какое-то болезненное. Словно вдруг возникла острая потребность резать наживую, без наркоза, чтобы каждый миг прочувствовать.
Вдруг вспоминается давняя история родителей. Когда мама носила Кристинку, уже на последних сроках, у них с отцом начались серьезные проблемы. А может, и раньше, просто старшие дети этого не замечали. Может, Кристина была способом сохранить трещавший по швам брак. Но как бы то ни было, однажды они так поругались, что отец точно так же высадил мать из машины и уехал. Правда, сделал он это в центре города, что, фактически, спасло и мать, и Крис. Ей стало плохо на улице, а документов не было, и скорая отвезла ее в самый обычный роддом где-то на отшибе. Конечно, отец через несколько часов уже велел охране найти жену и привезти домой, а спустя еще час помчался в больницу, но, кажется, обиды мать так и не простила.
Они оба натворили дел, а дети теперь расплачиваются. Кристинка здоровьем, Игорь — клеткой, в которую его посадили. Алекс… вряд ли он осознает степень неправильности своей жизни, но тоже ничего хорошего с ним не происходит. Даже Серега и тот, при всем его легком нраве, не смог отдалиться от последствий. На него еще в детстве практически полностью повесили младших. Нет, там была какая-то няня, Игорь даже не помнит ее имени, но она в основном занималась совсем маленьким Алексом. Крис же или была предоставлена самой себе, или таскалась с Серегой, отчего он явно бесился. Хоть и не говорил, не жаловался, переживая все случившееся со свойственной спортсменам стойкостью. Но детства у него, по сути, не было.
Вот так и расплачивались, кто и что мог предложить.
Твою мать. Нельзя так. Нельзя ее оставлять на дороге ночью, пусть даже и тысячу раз выбесила своим упрямством. Он вообще ожидал, что свалившиеся на горничную из трущоб деньги вскружат ей голову так сильно, что придется забирать бухую в хлам из клубов и баров и следить за каждым списанием с кредитки, чтобы она не купила какой-нибудь бентли. А здесь почти святость, по крайней мере такой экономии Игорь в жизни не видел. Он на кофе тратил в неделю больше, чем Калинина умудрилась за целый месяц.