Он бежит к ручью, чтобы смочить носовой платок. Выжав воду на колено, он смывает ручейки грязи. Мы втроем осматриваем рану. Большой камень вошел не так глубоко, как я опасалась. Но когда Виллем вытаскивает его, голень заливает кровь.
– Больно? – спрашивает Виллем.
– Да, – отвечаю я и вдруг начинаю хихикать. Потому что после всего случившегося поцарапать колено, упав с велосипеда, – это так прозаично!
Он как-то странно смотрит на меня:
– С тобой все в порядке?
– Да, – говорю я, подавив смешок.
– Прижми вот это. – Виллем подает носовой платок. – Похоже, рана не слишком глубокая. Главное – этот камень вытащили, а остальное лишь царапины. Вероятно, у тебя останется маленький шрам. Если перевязать ногу платком, сможешь доехать домой на велосипеде? Как думаешь?
Колено забинтовано, и я, ухватившись за руки Виллема и Олли, поднимаюсь на ноги. Олли вытаскивает мой велосипед на дорогу. Вскочив на него, он проезжает несколько кругов, чтобы проверить, все ли в исправности. Я смотрю на забинтованное колено. Когда я наклоняюсь, ногу пронизывает боль, но ее можно терпеть.
– Ты уверена, что все хорошо?
– Да. – Однако, забравшись на велосипед, я теряю уверенность. И дело не в боли: меня беспокоит что-то другое. Но я не могу определить, что именно.
– Нам ни к чему спешить, – говорит Олли. – Если хочешь, один из нас может поехать вперед. Он найдет кого-нибудь с машиной, чтобы отвезти тебя.
Что же все-таки меня беспокоит? Я медленно кручу педали. Боль то тупая, то острая – в зависимости от того, какое колено сгибается. В чем же все-таки дело?
– Или ты могла бы сесть на велосипед позади одного из нас. А позже мы бы вернулись за твоим велосипедом, – предлагает Виллем.
– Я могу ехать сама.
Мое колено. Мое поврежденное колено, на котором скоро будет шрам.
Колени Мириам. Голые белые ноги, которые я видела, надевая ей носки и туфли.
– Ханнеке? – обращается ко мне Виллем. – Я спросил, хочешь ли ты ехать первой или последней? Ханнеке?
Юдит вспомнила, когда именно у Мириам появилось красивое голубое пальто. Это был не просто подарок. Его купили, потому что прежнее пальто так порвалось, что его невозможно было починить. Тогда она поранила колено, и навсегда остался шрам.
На коленях у девушки, лежавшей в подвальной комнате господина Крёка, не было шрамов. Они были белые и гладкие.
Олли едет передо мной, все время оглядываясь, чтобы убедиться, что я не упала снова.
– Олли, ты не собираешься сегодня наведаться к Юдит? – спрашиваю я.
Он останавливается.
– А что?
– Если собираешься, то не мог бы ты спросить у нее насчет родинки на подбородке Мириам? Спроси ее… Нет, это все. Просто спроси о родинке.